Гуляли до самого вечера, лишь один раз зашли всем кагалом в пельменную и налопались до отвала пельмешек, черт, а я ведь и забыть о них успел. А, между прочим, это для меня такая пища, что могу есть хоть каждый день. Помню, еще там, частенько с женой ругался. Та все удивлялась, как мне не надоедает есть пельмени каждый день, а я в свою очередь удивлялся, почему нельзя? Съев в пельменной сразу две порции, одну со сметаной, а вторую с маслом, почувствовал себя, наконец, человеком. Был бы в гражданской одежде, вообще забыл о войне.
Москва была великолепна. Прекрасная именно своей историей и архитектурой, отсутствием рекламы, как же хорошо было жить, не слушая отовсюду: «ешьте это, пейте то, стирайте только этим порошком, берите нашу ипотеку, у нас она „всего“ 20 процентов». Может, сдохнете быстрее, всегда додумывал я, слушая всю эту ересь. Ведь живут же люди без рекламы, без поганых советов, и ничего не теряют.
Ладно, реклама, а движение? Можете себе просто представить, что в столице мимо вас в течение часа проедет всего десяток-другой машин? Вот и я глазами хлопал, хотя в принципе-то все это видел и прекрасно понимал, что это другое время. Вот бы сейчас всю нашу компанию на Кутузовский в 2012–2015 годы! Вот бы охренели. Помню, первый раз в Москву приехал, лет пятнадцать мне было, первая мысль была: «Как тут вообще можно ездить???» А ведь люди ездят, или будут ездить, тьфу ты черт, опять весь в думки ушел.
Люди, идущие навстречу, приветливы, улыбаются. Военные отдают честь, мы тоже без конца козыряем. У Петровича-то жена давно привыкшая, а мне, помню, пришлось Светланку наставлять, что нельзя брать мужчину в форме под правую руку. А она все равно частенько забывается и виснет именно на ней. А в Питере, видимо, традиции сильнее, там на это вообще смотрят особо. У флотских так и вовсе мозг закипает от всяких обычаев. Вроде уж давно не царские времена, и Вирены всякие по улицам не ходят, а поди ж ты, порядок такой.
Светланка, как истинная коммунистка, пыталась затащить нас в Мавзолей, хорошо, что сушеного вождя еще не вернули из ссылки в Сибирь. Там где-то отлеживается, увезли, как и в моем времени. Истомин объяснил любимой это, но она еще долго причитала. Пришлось пообещать после войны ее сюда привезти. Чего они от такого зрелища тащатся. Меня вообще с детства напрягал такой мазохизм, смотреть на мертвого человека, какое невыразимое удовольствие. Да символ, но ведь труп же! Никогда не понимал. Да и символ чего? Братоубийственной войны? А я революцию считал именно этим. Какие-то суки забугорные стравили между собой один народ и потешались над этим, грабя и вывозя из страны между делом все, что захотят.