– Обещай быть очень осторожным, прошу тебя. Мы все просим, ты нам очень нужен. – Из глаз любимой женщины покатились слезы.
– Ну что ты, родная, будет тебе. Ведь меня никуда и не вызывают.
– Да, я знаю. Но ты же на службе, и не какой-нибудь простой инструктор. Алена Истомина говорила, а ей Александр Петрович рассказывал, что ты лучший специалист в своем деле. Это я дословно.
– Опять Истомин языком болтает. И это генерал НКВД!
– Да ладно, просто у них в семье нет секретов.
– Ага, конечно. Про себя он ей много говорит? Вот и я о том же. Только обо мне языком чешет, чего Алена к нему все цепляется? Все ей про меня знать надо. И какие это у нас в семье секреты?
– Она от знакомой узнала, как кто-то бандитов на Васильевском пострелял. Трое убитых без голов, она сразу на тебя и подумала. Ты же мне не стал рассказывать.
– Твою мать, – в сердцах воскликнул я. В натуре даже Ленинград большая деревня. В одном конце чихнешь, с другого «Будь здоров» кричат. Нет, так нельзя. – Потому и не рассказывал. Я от тебя не скрываю, просто думаю сначала, стоит тебе о таком знать или нет. Я считаю, что не нужно.
– Сереж, а почему так жестоко? Ну, ведь можно же просто застрелить, я видела огнестрельные раны, помнишь, где служила?
– Во-первых, такие пули. Во-вторых, это не убийство, а урок на будущее остальным. Сама понимаешь, уголовников в тылу хватает, а я не хочу, чтобы моя жена в булочную ходила оглядываясь. После войны их всех зачищать надо будет. Воришки сами от дел отойдут, если не дураки, а вот такие шайки, для которых жизнь своих же сограждан ничего не значит, жить не должны. Мы не для них на фронте вшей кормим…
– Наверное, ты прав. – Светланка замолчала, но я заметил, что сегодня она вроде как спокойна. Может, правда поддерживает.
Прошла еще почти неделя. В конце января сорок четвертого начались сильные морозы с ветрами. Нам что-то расхотелось тренироваться в минус тридцать. Сидели дома, парни в казарме при НКВД. Изучали карты Берлина и окрестностей. Я надыбал фотографий и планов столицы Рейха. Прикидывал, где могут быть проблемы. В самом городе вся работа ляжет на «выхлоп» и «винчестер». Для ВСК вряд ли работа найдется. Только если через укрепления стрелять, да БТРы выбивать. Но брать все равно буду все. Мы в Варшаве пехтуре здорово помогали. Когда вышли к более или менее целым кварталам. Немчура устраивала огромные укрепления на улицах, танки совались, получали из всех щелей фаустпатронами, вот и чистила пехота кварталы как метлой. Тут здорово помогали КПВ. Ох и молодец Владимиров, его станкач разве что дома не сносил. Укрепления разваливал просто жуть. Но и фрицы не дремали. Рядом с навалами обустраивали лежки многочисленные снайперы, ну а мы на них охотились. Там ВСК как раз пригодились. «Ганомаг», обложенный мешками по самые не балуйся, а из дальнобоя с оптикой как раз и хорошо разбирался. Просто саперы иногда не успевали, да и просто под огнем не могли разминировать все улицы, а они были усеяны противотанковыми минами. Немцы не дураки, прекрасно понимали, что если танки пойдут по улицам, то город мы возьмем быстро, вот они и тянули. А пока одни сковывали наши движения в польских городах, в самой Германии в укрепленные огневые точки превращали чуть не каждый дом. А саперов тоже жалко, им ведь буквально под шквальным огнем приходится мины снимать. Да закладки-то какие ставят. Сам видел, как в Варшаве старая «тридцатьчетверка» на фугас наехала. Башня в одну сторону, катки в другую. Как говорится: куда говно – куда ботинки.