– Это четвертый, один «зигзаг» в левом коридоре, два в основном, прием. – Зимин шел впереди и проверял коридоры. Кстати, «зигзагами» эсэсманов назвали парни, а вовсе не я, за молнии на петлицах.
– Работаем. Иду по основному, ты налево, пошли. – Ларингофон на горле давал возможность говорить шёпотом, давая возможность второму абоненту прекрасно слышать.
Хоть парни и спорили еще на улице о моем участии, но я их послал и пошел сам, причем лидером тройки. Ну а хрен ли я буду за них прятаться, три года не прятался, а теперь что? Поворот налево, передо мной довольно длинная кишка коридора. В левый проем ныряет группа Зимина. Впереди у окна, заложенного мешками с песком, стоит на треноге зенитный пулемет, ни фига себе немчура прибарахлилась, да они отсюда и БТРы наши смогут разбирать. Двое возле станкача тихо переговариваются, один, видимо, уловил движение и повернул голову ко мне. Надо было фотик с собой захватить, немец, конечно, не обделался от неожиданности, но похоже, воздух испортил. Второй тоже начал поворачиваться ко мне, глядя при этом на своего товарища. Шесть метров, пять – огонь. Два выстрела – два трупа, подранков у сорок пятого не бывает. Ох, как же я радовался, когда мне сделали глушитель на «1911». Хоть патронов и немного в магазине, но зато какие они, эти самые патроны. В наушнике раздался слегка искаженный голос Зимина:
– Минус раз. – Я не стал сразу отвечать, а показал своим, чтобы сделали контроль. Этим у нас Вано занимается, у него и сабля есть. Надыбал где-то старый австрийский штык, блин, его даже штыком-то называть язык не поворачивается, говорю же – сабля это. Вано даже наклоняться особо не приходится, шлеп и штык уперся в пол.
– Пара, – коротко бросил я в эфир. – Восьмой, вперед.
Костя двинул дальше, Вано быстро сунул под труп гранату, и мы двинули следом за Костей.
– У нас трое, с ними гражданские, четверо, – Саня растерялся, понятно, надо принимать решение.
– Четвертый, работай, если зацепишь, значит, судьба. – Тут не одна сотня таких, всем не поможешь. А в городе сколько?
– Понял, – хмуро прошипел в рации голос моего зама.
Вижу, впереди Костя поднял руку. В основном коридоре куча дверей, ладно хоть решеток, как в моем времени, посреди проходов не было. Пока каждую открываешь, полночи пройдет. Вопросительно киваю Иванову. На поднятой руке один палец, показывает влево, и опять один палец. Ясно, первая дверь слева, за ней в комнате вроде один человек. Снова кулак сжался на руке напарника. Показывает движение пальцами. Так, идут сюда. Костя присел у дверного проема, я так же, но напротив. Когда человек выходит из помещения, редко смотрит вниз, особенно когда он тут давно ходит. Появившийся в проеме эсэсовец замер, он, сука, смотрел прямо на меня. Костя не дал мне выстрелить, позже пистон ему вставлю, чуть в него не пальнул. Восьмой резко выпрямился и нанес фрицу удар под подбородок ножом. Тот только хрюкнул как-то и завалился. Костя даже не успел его придержать. Показываю кулак, Иванов делает жалобное лицо, извиняется он, гадский папа. Вано тем временем уже вошел в комнату, из которой и появился фриц, и, оглядев ее, отрицательно покачал головой. Да я и не думал, что мы найдем химию прямо вот так сразу. Наверняка где-то в подвале или, наоборот, наверху. Да, скорее всего, где-то на верхних этажах. Если они задумали нанести как можно больший ущерб городу, зачем глубоко прятать отраву? Резкий стук каблуков оторвал меня от раздумий. В пяти метрах справа появился еще один ухарь из СС. Вскинув автомат, он был готов выстрелить, Костя был первым, просто как раз туда и направился. Из комнаты вышел Вано, и мы оба пошли к трупу. Костя уже осмотрел место, откуда появился фриц.