Мы окружили нежданных гостей, конфузливо улыбавшихся и совавших нам мокрые, негнувшиеся руки. От них мы узнали, что они промышленники из губы Поморской и только восемь часов как вышли оттуда, что о прибытии ледокола в Маточкин Шар им ничего не было известно.
О красотах Маточкина Шара написано много. Картины известного художника Борисова, посвятившего свою жизнь и талант изображению новоземельского пейзажа, хорошо показывают необычайную воздушную чистоту линий новоземельских гор и берегов. Этот художник, увлекшийся красотой далекого Севера, некогда много лет провел на берегах Новой Земли. Памятью его пребывания остались названия гор и ледников, которыми он окрестил прилегающие к Маточкину Шару снежные сияющие вершины. На карте, разложенной в капитанской рубке, мы прочли имена почти всех великих русских художников.
День, когда «Малыгин» проходил Маточкин Шар, оказался исключительно благоприятным. Ярко сияло солнце. Последние клочья тумана, провожавшие нас из Карского моря, на глазах наших таяли между лиловыми складками гор. Поверхность пролива, иногда волнуемая быстрым течением, была чиста и зеркальна. Меня поразило полное отсутствие жизни в Маточкином Шаре, придававшее ему особенный колорит, — даже чаек и кайр не было видно над струившейся и сверкающей водой. Высокие, все увеличивавшиеся горы, изрезанные и осеребренные ледниками, возвышались направо и налево. По их высоким склонам и обрывам ползли и курились похожие на лебяжий пух белые облака. Мы плыли точно посреди высокой нарисованной декорации: пролив замыкался за нами в своих изгибах, и казалось, что корабль плывет по тихому зеркальному озеру, окруженному синими и лиловыми горами…
Любители альпийских восхождений с завистью смотрели на возвышавшиеся горы, и, чтобы удовлетворить их настойчивое желание, было решено остановиться в одном из лучших мест пролива. Место было действительно чудесное. Мы съехали на берег в шлюпке. «Малыгин» стоял на середине зеркального пролива, и казалось, он стоит посреди глубокого горного озера, в котором прозрачно отражаются окружающие его снежные воздушные горы.
Когда мы поднялись на берег, все вокруг стало видно. Шагая по острым камням, мы начали подниматься на гору. Растительность здесь была богаче, солнце пригревало теплее. Среди обломков камней на пригорках распускались цветы, над ними совсем по-летнему, садясь и раскачивая душистые венчики, гудел бархатный шмель. На крутых обрывах, между камнями, нагретыми летним солнцем, густо росла-стелилась полярная ива. Поднявшись на заросший цветами пригорок, мы с удовольствием присели, подставляя лица летнему, ласково припекавшему солнцу.