Я уже второй год не видел жаркого лета и, отказавшись сопутствовать альпинистам, тяжело поднимавшимся на крутую гору, нашел уютный уголок. Это был край скалы, под которой, как в теплице, густо росла высокая пахучая трава. Я с наслаждением лег в эту траву. Смотря на небо, вдыхая аромат полярных цветов, я лежал и слушал, как глубоко внизу шумит расплывшийся по камням поток и гогочет, носясь над потоком, тревожно кличет напуганный людьми одинокий гусь.
Становище Поморское
На выходе из Маточкина Шара погода переменилась, подул крепкий ветер, и в губе Поморской, открывающий вход в пролив со стороны Баренцева моря, «Малыгина» встретила крутая, идущая из открытого моря зыбь.
Губа Поморская — это широкий, довольно просторный залив, имеющий форму круглого ковша, в глубине которого мореплаватели-поморы с давних времен находили место для отдыха и стоянки. О временах прошлых свидетельствовал крутой обрывистый мыс, выдвигавшийся далеко в море, где на фоне багряного неба виднелись высокий каменный гурий и два деревянных креста — старинные мореходные знаки промышленников-поморов.
«Малыгин» остановился далеко от плоского берега, на котором, окруженные чашей снеговых синевеющих гор, виднелись небольшие, покрашенные желтой краской постройки.
Именно здесь много лет назад жил художник Борисов.
Памятью пребывания художника остался построенный им большой зимний дом, в котором теперь благополучно зимует артель промышленников-зверобоев, два представителя которых были взяты нами на борт при остановке у Маточкина Шара.
Теперь эти двое, уже отлично освоившиеся на корабле, готовились к отправке на берег. На прыгавшем на волне боте они возились с мотором, который никак не хотел запускаться. Сверху, свесясь за поручни, на них смотрели испачканные в угле кочегары и смеялись:
— Эй, что же твоя машинка стала?
— Крути, крути, Мишка!
— Плохо, брат, ваше дело!..
На сей раз желающих ехать на берег почти не оказалось, и я был очень доволен, оставшись единственным пассажиром в утлом боте промышленников, насквозь пропитанном ворванью и нефтью. Не дождавшись, когда пойдет мотор, над которым, согнувшись в три погибели, возился доморощенный моторист-ненец, пользуясь ветром, гнавшим нас прямо к берегу, мы отчалили от борта. Скуластая голова моториста, мокрая от пота и нефти, иногда появлялась в квадратном окошечке люка и, утершись рукой, опять исчезала. Так, с незапускавшимся мотором, больше часа качались мы на волнах, медленно гонимые ветром.
Ветер и волны, во все стороны раскачивавшие наше судно, медленно подносили нас к отлогому берегу, где тесной кучкой стояли люди в раздуваемых ветром малицах, без шапок, и с места на место перебегали, лаяли на приближавшееся к берегу судно собаки.