Уже смеркалось, когда мы наконец переправились на беспомощно качавшийся на волнах бот. О поездке на веслах против зыби и ветра, дувшего в лоб с моря, не приходилось думать. Оставалось всецело положиться на опыт и умение нашего моториста, настойчиво продолжавшего возиться у остановившейся машины.
— Нефть-то у тебя в баке? — спросили мы у моториста, беспомощно пыхтевшего над мотором.
Этот вопрос оказался кстати. Бак был пустой, мы могли сидеть бесконечно. На сей раз все наладилось очень быстро. Мы подлили в бак керосина, и мотор весело зафукал. Промерзшие, мокрые до костей, мы наконец помчались по волнам к ожидавшему нас разворачивавшемуся по ветру кораблю.
На берегу
Только после губы Поморской по-настоящему увидели мы, что день теперь отличен от ночи. Ночью на потемневшем небе светили звезды.
Утром мы шли вдоль берегов Гусиной Земли. На плоских, видневшихся за сеткой дождя серых береговых скатах паслись олени. Это было стадо домашних оленей, принадлежавшее первому на Новой Земле оленеводческому хозяйству. В бинокль видно было, как по отлогим холмам и скатам движутся серые точки.
У входа в губу Белушью вдавался каменный мыс, виднелся высокий каменный гурий. Теперь над берегом, над морем, кипевшим мелкими волнами, висела мокрая серая мгла. Став на якорь, мы увидели на берегу знакомые постройки. У самого берега качались на якорях два промысловых новеньких бота.
Ехать на шлюпке было далеко, мы решили знать, пока подойдет береговой бот. Фукая мотором, он обошел вокруг корабля и остановился с подветренной стороны у левого борта. Это было крепкое промысловое судно с пахнувшей смолой деревянной палубой и чистенькой белой рубкой.
Мы скоро познакомились с встречавшими нас людьми, любезно согласившимися доставить нас на берег. Новенький мотор пошел очень послушно, и, покачиваясь на зыби, мы скоро подошли к пустынной пристани становища.
В прошлом году здесь на берегу лежал снег. Теперь мы поднялись по голой, поросшей коротенькой травою горке. В полутьме северной ночи, напоминавшей нам утренний рассвет, поселок казался особенно угрюмым. На горке, на обдутом ветрами бугре, высились знакомые постройки. В тусклых окнах не было огня. Маленькая женщина, соскочив с высокого крыльца, остановилась в смущении, увидев много незнакомых людей. Ветер беспощадно трепал и прижимал к ногам ее платье.
Следуя за своими спутниками, я вошел в избу, принадлежавшую председателю Новоземельского Совета. В тесных сенях была кромешная тьма, путались и топтались под ногами собаки. Чей-то женский голос приглушающее говорил: