Поскольку Харуюки пока что остановился на пятом уровне, ему никогда не приходилось нападать на Энеми Малого класса в одиночку. Случалось, что он привлекал внимание таковых случайно, после чего немедленно пускался в бегство. Обычно в ходе этого бегства его догоняли их дальнобойные атаки, которые, несмотря на непримечательный вид, причиняли страшную боль.
Но сейчас он не должен бежать.
Он стоял ради Тиюри, которая три дня потратила на поиски этого Энеми, невзирая на опасности неограниченного поля.
Он стоял ради Шоколад, единственного бёрст линкера Сетагаи, нашедшего силы сопротивляться ISS комплектам.
Он стоял ради Минт и Плам, дружбу которых с Шоколад пытались уничтожить насильно вживлённые комплекты.
И, наконец, он стоял ради Маженты Сизза и Авокадо Авойдера. Он не мог объяснить, почему, но знал, что ради их же блага он не должен проиграть эту битву.
— Давай! — крикнул Харуюки и перекрестил перед собой руки.
И в следующее мгновение камень во лбу Карбункула крестообразно вспыхнул и испустил рубиновый лазер.
По сравнению с залпом из пушки Красной Королевы, испарившей Кроу десять раз подряд, этот пучок энергии был гораздо уже и гораздо плотнее. Как только он ударил в броню на руках, воздух перед Харуюки окрасился оранжевым маревом.
Скорее всего, это срабатывал эффект серебряной брони, отражавшей 95% световой атаки обратно. Но оставшиеся 5% проникали в броню и разъедали её. Броня — главное оружие металлического аватара, и стоит лазеру пробить его, как тело аватара моментально испепелит. А значит, если бы Харуюки продолжил так стоять, его ждала бы та же судьба, что и во время тренировок с Нико.
«Нельзя просто пытаться отбить свет», — обращался сам к себе Харуюки, превозмогая обжигающую боль. — «Зеркало — это не просто отражающая свет плоскость. Отражение — значит отвержение. Но вещь, созданная отвергать свет, не может быть настолько прекрасна, не может так брать своим видом за душу.»
В памяти ожило огромное трёхстворчатое зеркало, которое он видел дома у Синомии Утай в реальном мире, в театре Но Сугинами.
Перед тем как надеть маску и выйти на сцену, актёр театра Но фокусируется, сидя перед зеркалом. Утай называла это зеркало «границей между двумя мирами».
Граница. Это слово обозначало как барьер, так и дорогу.
Другими словами, зеркало — не просто плоскость, это ещё и вход, и выход. Оно впускает свет, ведёт его, и вновь выпускает.
Харуюки начал смутно постигать, что именно означает это душевное состояние, когда Утай показала ему то тройное зеркало и когда поведала ему печальную историю её брата, Синомии Кёи, Миррор Маскера.