Дважды в неделю, как предписывали правила, Викран вызывал ее в тренировочный зал. Айра, стремившаяся к тому времени закончить все дела, летела туда, как на крыльях. Впопыхах сбегала по знакомой лестнице, лихо перепрыгивая аж через две ступеньки. Разрумянившись, неслась по короткому коридору. У заветной двери запоздало сбавляла скорость, чтобы не врезаться в окованную железом створку, а затем, с трудом отдышавшись, с громко колотящимся сердцем заходила внутрь.
Чаще всего к этому моменту Викран уже заканчивал мучить Бриера и милостиво позволял опустить рапиру или в изнеможении привалиться к стене. Иногда Айре приходилось ждать, когда они закончат, и заниматься набившей оскомину разминкой, старательно делая вид, что ничто другое ее не волнует.
Порой Викран задерживался, добиваясь от парня безупречного выполнения того или иного приема, и тогда Айра изнывала от нетерпения, не зная, чем себя занять и как еще потратить ужасно медленно текущее время.
А однажды он рискнул снова поставить их в пару. Но ничего путного из этого не вышло, потому что Бриер, на которого взгляд мастера действовал подобно парализующему заклинанию, опасался запнуться или снова совершить нелепую ошибку.
Едва же за Бриером закрывалась дверь, отрезая тренировочный зал от внешнего мира, Викран мгновенно переставал быть холодным и равнодушным. С него будто маска слетала всякий раз, когда Айра с затаенной улыбкой подходила и заглядывала в его посветлевшее лицо. Он буквально оживал в эти томные вечера. А его глаза наполнялись совершенно новым светом и невероятной, просто поразительной нежностью. Той, которую он щедро изливал на прильнувшую к нему девушку. И которая становилась особенно щемящей всякий раз, когда счастливо улыбающаяся Эиталле с готовностью подставляла губы для поцелуя.
Рядом с Айрой он был так осторожен, как только позволяло неистово грохочущее сердце. Он держал ее так, словно не было в этой жизни никого дороже. Ласково расплетал ее волосы, позволяя им струиться по спине, рассеянно перебирал и незаметно вдыхал их аромат. А когда первые страсти утихали, а жаркие объятия неохотно размыкались, Айра умиротворенно вздыхала и уютно устраивалась у него на коленях.
Викран жил по-настоящему лишь тогда, когда она была рядом. Он дышал ею. Мог при желании услышать каждый ее вздох, ощутить все прикосновения, что она подарила ему когда-то. Мог, закрыв глаза, в мельчайших подробностях представить ее трепетный образ. И делал это каждый день и каждую бесконечно долгую ночь, которые приходилось проводить порознь.