Айра знала об этом и делала все, чтобы часы разлуки не были для них такими мучительными. Она до последнего мига впитывала его близость, когда они оставались одни. Неохотно отрывалась, когда время подходило к полуночи и приходил срок наведаться в Волчий лес. Она постоянно держалась поблизости, когда Викран приводил ее то к вампам, то к радостно скалящимся виарам. А если и отлучалась, то возвращалась так быстро, как позволяли приличия. И как только было возможно, чтобы не дать леру Борже повода заподозрить мага в неподобающем отношении к собственной ученице.
Викран, памятуя о словах Вотра, не рисковал. И не позволял себе остаться с Айрой наедине, поскольку волчья натура гораздо более подвержена сиюминутным желаниям и инстинктам. Тогда как он… он очень хотел бы им поддаться. Однако именно поэтому до сих пор заставлял себя сдерживаться.
Айра тоже это чувствовала. Волновалась всякий раз, когда слышала за спиной тяжелое дыхание крупного зверя. Однако она не боялась. Скорее напротив, была готова поддаться стремительно набирающей силу волчице. И останавливалась, лишь когда, обернувшись ненароком, перехватывала устремленный на себя пристальный взгляд — жаркий, нетерпеливый, зовущий… но и полный мучительной, непроходящей вины. Так, словно постыдное прошлое до сих пор не давало ему покоя. Словно Викран каждый раз разрывался в сомнениях. Он всегда отворачивался, чтобы она не увидела лишнего. А когда она не желала уходить, молчаливо вздыхал, при этом страшась даже спросить: помнит ли она о его предательстве?
Айра помнила. Но ни о чем не жалела. Она бы все отдала, чтобы Викран это понял. Видя в его глазах отголоски прошлого, она всякий раз подходила и, если рядом не было виаров, молча клала голову ему на плечо, ненавязчиво повторяя, что прощает. Если же это случалось в человеческом облике, то обхватывала руками шею и согревала его горячим дыханием. Помогала ему снова ожить. Заставляла снова поверить. И неустанно говорила, что любит, столько раз, сколько требовалось, чтобы едва проснувшееся чувство вины терпело поражение и посрамленно отступало прочь.
Она не знала, сколько времени должно пройти, прежде чем Викран избавится от этой боли. Не знала, как часто он растравливает ее, когда остается один. Но очень надеялась, что однажды он все-таки простит себя за это. И делала все, чтобы он забыл о Занде как можно скорее.
Лишь одно смущало Айру и заставляло тревожиться: занятия с Бриером. И с каждым днем молчать становилось все труднее. Но сказать означало снова заставить его переживать. Сделать его уязвимым. А на это Айра не могла пойти, поэтому стискивала зубы, до изнеможения занималась, старательно делала вид, что все в порядке, а потом устало падала на собственную постель для краткого отдыха и старалась как можно скорее вернуться в теле Кера в Волчий лес, чтобы Викран даже часа не находился в одиночестве. А затем незаметно прокрадывалась на поляну, мышонком зарывалась в густую шерсть, крепко обнимала лапками за мощную шею и едва слышно шептала: