— Нет, — внезапно поднялся юноша. — Но я не стану тебя переубеждать. Я сделаю проще, и ты сам все увидишь. Но имей в виду: второго шанса у тебя не будет. Не лезь ко мне больше. А если вдруг надумаешь повторить, помни: тело человека больше чем наполовину состоит из воды. А с водой я всегда найду способ договориться. Прощай.
Грэй Асграйв успел только зарычать, начав в голос проклинать убийцу своего брата и, судя по всему, своего собственного убийцу, как тут его с невероятной силой потянуло на дно. Что-то уверенно схватило его за лодыжки, властно дернуло, окунув с головой. Обвилось вокруг груди, лишив возможности всплыть на поверхность. А затем сдавило еще сильнее, вынудив выдохнуть жалкие остатки воздуха.
В тот же миг в распахнутый в беззвучном крике рот щедро хлынула холодная вода. Вместе с водой — мгновенный калейдоскоп разноцветных картинок. В них — смутно знакомое лицо, искаженное предсмертной судорогой; яростный рев волн; громкий треск падающей на палубу мачты, и крики… мучительно громкие крики умирающих пиратов, которым вторили едва слышные стоны обездвиженных, лишенных разума невольников, которых одного за другим поглощало море…
Грэй Асграйв судорожно дернулся в попытке удержать ускользающее сознание, но почти сразу обмяк и, безвольно раскинув руки, начал плавно опускаться на дно. Его грудь слабо дрогнула, а потом затихла, не в силах бороться за жизнь и свое право дышать. После чего его надолго поглотила беспросветная тьма, в которой не было ничего, кроме мрака, неестественного покоя и угнетающей тишины. А еще там была память — чужая и непонятная, в которой, как наяву, продолжали мелькать жутковатые картины чужого прошлого…
Он пришел в себя на полу — в луже воды, невероятно слабый, но, как ни странно, живой.
Вокруг было очень тихо. Сквозь неестественную тишину пробивались голоса веселящихся однокурсников. Вода в бассейне снова была мягкой, спокойной и податливой, ничуть не напоминая густое желе, из которого ему чудом удалось вырваться. Над головой тускло светил один-единственный магический светильник. Никто не держал его за плечи. Никто не усмехался, не злорадствовал. И, если бы не отвратительное самочувствие и не солоноватый привкус на губах, можно было бы решить — привиделось. Или почудилось.
Закашлявшись и выплюнув воду, Грэй с трудом сел, диковатым взглядом обводя полутемное помещение. Однако в купальне по-прежнему царила оглушительная тишина. И только крохотные ручейки, словно сами по себе сползающие обратно в бассейн, красноречиво свидетельствовали, что он не сошел с ума, а все случившееся действительно было.