– Ты, Олежка, все в Карацупу наиграться не можешь. Тебя на подвиги тянет. Но любая твоя акция против «Радона» – преступная самодеятельность. И отвечать в первую голову будешь ты, а не они.
– Вот это-то самое непостижимое!
– Постижимое. Закон нужно чтить с обеих сторон.
– Можешь добавить: закон суров, но это закон.
– Вот именно.
– Тогда ответь, что первично – действие по утверждению закона или закон по утверждению действия?
– Знаешь, вас в вашем заочном юридическом хреновато учили праву…
– Зато тебя великолепно научили обвеховывать свой зад.
– Чем больше бумаг, тем чище жопа. А ты весь век ходи в засранцах.
– Ну, спасибо, уважил.
– Заходи. Когда деньги будут. Привет папе Карло и бабушке!
Зато Артамоныч, радостно встретивший его в общаге на Стромынке, на тот же вопрос, пойдет ли он на дело, сказал, не мудрствуя лукаво:
– А куда ж я без вас, Олег Орестович, денусь?
Еремеев усмехнулся, представив, что сказал бы о нем Махалин: «Индивид, выбитый из сетки ролевых отношений!» Право, их неплохо учат там, в Высшей школе МВД…
Он снова выдал Артамонычу пистолет, заметив себе, что сие действие квалифицируется, как незаконное хранение оружия и организация вооруженной банд-группы. Нехилый срок за такое светит.
– На мокрое дело пойдем? – опасливо спросил помощник.
– Пока от тебя требуется одно: позвонить из телефона-автомата вот по этому номеру и назначить место встречи.
В телефонной будке они слушали трубку вместе. Все тот же завораживающий голос Анастасии назвал новому «клиенту» новое место встречи: ворота Немецкого кладбища со стороны Новой дороги.
– Все, что от тебя требуется, – наставлял Еремеев Артамоныча, – взять на прицел санитара в салоне. И все. До моих распоряжений. Шофера беру на себя. И еще вот это возьми.
– Что это?
– Шприц-тюбик с успокоителем. Кольнешь ему потом, чтоб не дергался.
Коробка со шприц-тюбиком, изъятая у Леонкавалло в «Орбисе», оказалась незаменимым дополнением к их двум стволам.
Все шло как нельзя лучше: пока Артамоныч поджидал в кирпичных готических воротах «стюардессу Харона», Еремеев занял позицию в щели между оградой и цветочным киоском. Весь народ в этот поздний вечерний час толпился на остановке трамвая, так что пространство перед воротами Немецкого кладбища было совершенно безлюдно. Единственное, что его смущало: Анастасия могла увести клиента к другим воротам – к Главным. Но санитарная «Волга» остановилась, как по заказу, у цветочного киоска. В тот самый момент, когда Шарпей, а это был снова он, распахивал дверцу перед Артамонычем, Еремеев вышел из-за киоска и, оттолкнув оторопевшую Анастасию от передней дверцы, сунул пистолет в открытое окно кабины: