Алисия лежала на кровати, покрытой пятнами спермы и пота, думая о своей судьбе и пытаясь разобраться в собственных чувствах. Несколько часов назад она была уверена, что выживет. Она чувствовала, будто связана со своим похитителем, будто немного понимает его, а он, возможно, понимает ее. Когда она проснулась, его руки сжимали ей горло. Его глаза были какими-то пустыми и грустными, глядели прямо сквозь нее на какую-то трагедию из прошлого. И все же он продолжал ее душить. Она ударила его несколько раз, но он, казалось, не заметил этого. Она уже была готова потерять сознание, когда он вдруг резко отпустил ее, словно очнувшись от дурного сна.
Пока Алисия ловила ртом воздух, Джо смотрел на нее со смесью растерянности и смущения. Потом он отвернулся, а когда снова повернулся к ней, в руках у него были ремни. На лице у него было выражение поражения и обреченности. Она испугалась, что он откажется от попыток излечиться и решит, что зашел так далеко, что его уже не спасти. Если это так, то ей конец. Она должна заставить его попробовать найти лекарство. По крайней мере, в дороге у нее будет больше возможности сбежать, чем если она будет заперта в этой комнатушке.
Входная дверь открылась, и Алисия услышала, будто втащили что-то тяжелое. В комнату вошел Джо. Вид у него был взволнованный и возбужденный. Он был не один. Алисия опустила глаза и увидела у его ног женщину, напуганную, обнаженную и связанную скотчем. Она была довольно высокая и упитанная. Такая же "пышечка", как и сама Алисия, только старше, и с белой, как у новорожденного, кожей. Женщина посмотрела на Алисию, на закованные в цепи запястья и лодыжки, на кляп, на ее израненную, покрытую запекшейся кровью грудь, и закричала сквозь наклеенный на рот скотч.
С диким выражением лица Джо повернулся к Алисии. Штаны в области гениталий топорщились, выдавая мощную эрекцию. Он тяжело дышал, зрачки у него расширились настолько, что были видны детали радужной оболочки. Он походил на перевозбужденного наркомана-амфетаминщика.
- Это для тебя, Алисия, - Молодой красавец встал на колени и заглянул в испуганные глаза латиноамериканки. Он убрал с ее лица черные кудри и долго смотрел на нее так, словно она была для него десертным блюдом.