Позже, когда гости разошлись и Дэйзи возилась с посудомоечной машиной, вынимая из нее чистые и загружая грязные посуду и стаканы, в кухню вошла Люси, прислонилась к косяку двери и скрестила руки на груди. На ней было изжеванное длинное черное платье и тяжелые ботинки. Это был ее обычный стиль; Люси мнила себя феминисткой и полагала, что женщины, которые эффектно одеваются и пользуются косметикой, — пустые кокетки.
Лорна ненавидела эти ботинки лютой ненавистью, и Тому пришлось уговаривать сестру одеться поприличнее хотя бы ради такого случая, однако Люси проигнорировала его просьбу, а у Джона, который совершенно расклеился, не хватило духу сделать ей замечание, хотя, вероятно, и стоило.
— Что-нибудь не так? — поинтересовалась Дэйзи. Том только что поднялся наверх с отцом, чтобы разобрать кое-какие бумаги, и в доме было совершенно тихо.
— Ты ничего не унаследовала от мамы, да и как, интересно, ты могла это сделать, когда вы с ней даже не родня? — произнесла Люси звенящим от бешенства голосом.
Дэйзи уже собралась сказать в ответ что-нибудь резкое, но потом решила, что сегодня — не такой день, чтобы ссориться.
— Тетушка Мадж выразилась фигурально, — ответила она, пожав плечами. — Все, кто присутствовал, прекрасно знают о том, что меня удочерили. Но ведь можно воспринять какие-то черты, если долго общаешься с человеком.
— И как же вышло, что ты не унаследовала хотя бы капельку мозгов?
— Люси, прекрати, — нетерпеливо оборвала Дэйзи. — Не язви хотя бы сегодня. Иначе мне придется спросить, почему ты не унаследовала от своей матери ни ее чувства меры, ни такта и дипломатичности.
Она сочла, что этого достаточно, чтобы сестрица убралась в свою комнату, но вместо этого Люси внезапно набросилась на Дэйзи, схватила ее за волосы и ударила кулаком в лицо.
— Как насчет чувства меры? — взвизгнула она, словно обезумев. — Я весь день наблюдала, как ты подлизывалась к этим нудным старым соседям. Как давала им понять, что только ты ухаживала за мамой, будто одну тебя в семье это и заботило. А ведь единственная причина, по которой ты торчала здесь — это то, что тебя вышибли с последней работы.
В носу у Дэйзи жгло, по лицу ручьем текла кровь, капая на платье. Она была слишком ошеломлена, чтобы дать сдачи, а кроме того, знала, что не справится с младшей сестрой, пока она в такой ярости.
— Я ни к кому не подлизывалась, — произнесла она, стараясь не расплакаться. — Я просто была вежливой, потому что это мамины друзья, и многие из них проделали долгий путь, чтобы попасть сюда. А с последней работы, к твоему сведению, меня уволили потому, что я без конца отпрашивалась, так как мама болела. Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь предложила отвезти ее в клинику на обследование или помогла ей принять ванну, или вообще сделала хоть что-нибудь, если на то пошло.