Больше в этот раз Сергей Иванович не работал, хотя не было еще и двенадцати.
Он обошел вокруг дачи, что, желтея свежим тесом, как теремок поднялась на зеленой поляне, неожиданно выругался. На кой черт взялся, будто не хватает ему чего-то! Люди в отпуск отдыхают, а он работает. И все из-за уважения - отказать не может. Жене тоже бы отпуск дали, если б понастойчивей просила, - взяли бы да закатились куда-нибудь на море!..
Внутри дачи стоял крепкий спиртовой дух смолы, прогретого дерева. Сергей Иванович потоптался, недовольно отодвигая ногой стружки, обрезки досок, щепу, увидел сидящую за низким столиком куклу в розовом платье. И подружку свою позабыла!.. Осторожно, словно боясь разбить, он собрал пластмассовые тарелочки, отнес вместе с куклой бабке.
- Расстроилась девка. В воскресенье поеду проведаю - отдам. У меня, сказать тебе, у самой - ровно покойник в дому, по углам пусто. Да разве ж ей хуже тут, на воле-то! - Бабка шумно сморкнулась. - Уж как на суде, да и после суда-то просили: отдайте нам. Нет, отказали - закон! А это дело сердце-то надвое рвать? Дите же еще...
Будто потеряв что-то, глядя себе под ноги, Сергей Иванович вернулся к даче, сел на самом солнцепеке, одновременно машинально стащив с головы сделанную из носового платка повязку.
Странно, при полном безветрии вздрагивала, переливаясь и струясь каждым листком, ближняя осина; по зеленой, залитой солнцем траве словно плыл невидимый золотистый поток; надсадно, как комар, прогудел и утих вдали лодочный мотор, и в сомкнувшейся тишине остались только птичьи, не мешающие ей голоса. Сергей Иванович видел и слышал все это, вместе с тем ничего не видя и не слыша. Вздохнув, он поднялся, аккуратно сложил инструмент и прихватил авоську с нетронутым обедом.
1963