Ужас, как и многие эмоции детства, оказался преходящим. Болотные пантеры были страшными, смертельно опасными, если столкнуться с ними при неудачных обстоятельствах, но, в конце концов, это лишь часть нашего мира.
Рык снаружи пошел на крещендо.
Для команды Шегешвара болотные пантеры были настоящими злодеями из сотен дешевых голоигр и, может, уроков школьной биологии, если они учились. Чудовищами с другой планеты.
Нашей.
А может, в некоторых из молодых оболтусов, работающих на Шегешвара, – пока их неизбежно не губил образ жизни нижнего эшелона гайдуков, – эти чудовища пробуждали экзистенциальную дрожь понимания, как на самом деле далеко нас занесло от дома.
А может, и нет.
В кровати рядом со мной кто-то пошевелился и простонал.
– Эти твари никогда не затыкаются?
Воспоминание пришло одновременно с изумлением, так что они взаимно исключили друг друга. Я посмотрел в сторону и увидел эльфийские черты Вирджинии Видауры, смятые подушкой, прижатой к голове. Ее глаза все еще были закрыты.
– Время кормежки, – сказал я, чувствуя, что рот еще липкий.
– Ага, и я даже не пойму, кто меня бесит больше. Они или эти сраные идиоты, которые их кормят, – она открыла глаза. – Доброе утро.
– И тебе, – воспоминание о ней, оседлавшей меня прошлой ночью. Член под простынями вставал от одной только мысли. – Я и не думал, что это случится в реальном мире.
Миг она смотрела на меня, потом перекатилась на спину и уставилась в потолок.
– Нет. Я тоже.
К поверхности лениво всплыли события предыдущего дня. Первая встреча с Видаурой на носу низкого скиммера Шегешвара, занявшего позицию в бурлящих водах под массивными несущими опорами урбоплота. Лучи восходящего солнца только начали пробираться через корму в пространство между корпусами, так что, когда я спускался через ремонтный люк, она была не более чем вооруженным и островолосым силуэтом. В ее фигуре чувствовалась деловая серьезность, вселяющая уверенность, но когда при нашей погрузке ее мазнул по лицу свет фонаря, я увидел что-то еще, чему не мог дать названия. Она ненадолго встретилась со мной взглядом, потом отвернулась.
Во время поездки на скиммере по утренним водам залива почти все молчали. С запада дул сильный ветер, холодный металлический свет вокруг не располагал к беседам. Когда мы приблизились к берегу, пилот Шегешвара позвал нас внутрь, а второй молодой гайдук с жестким лицом заскочил в пушечную турель. Мы сидели в тишине тесного салона, слушая, как двигатели меняют тембр, пока мы замедлялись на подходе к пляжу. Видаура села рядом с Бразилией, и я видел, как во мраке соприкасались их бедра и они держались за руки. Я закрыл глаза и откинулся на неудобное сиденье из металла и ремней, от нечего делать повторяя про себя наш маршрут.