Снова пожала плечами.
– Я склонна судить по результату. Кажется, она справляется.
– Твою мать, Сильви, да вдруг она вообще вирус.
– Ну, судя по тому, что я читала в школе, настоящая Куэллкрист Фальконер – тоже. Разве не так звали куэллизм во времена Отчуждения? Отравляющий вирус в теле общества?
– Я не о политических метафорах, Сильви.
– И я тоже, – она опрокинула стакан, снова его осушила и поставила. – Слушай, Микки, я не активистка и не солдат. Я исключительно инфокрыса. Миминты и коды – с этим ко мне. Отправь меня в Новый Хок с командой – и ко мне никто близко не подойдет. Но сейчас мы не там, и мы с тобой оба знаем, что в Драву я вернусь нескоро. Так что, учитывая нынешний климат, пожалуй, уступлю Наде. Потому что, кем бы или чем бы она ни была, у нее куда больше шансов выплыть, чем у меня.
Она сидела, глядя, как наполняется ее стакан. Я покачал головой.
– Это на тебя не похоже, Сильви.
– Еще как похоже, – вдруг ее тон стал яростным. – Микки, мои друзья или передохли, или еще чего похуже. Целая планета копов плюс миллспортские якудза хотят сделать со мной то же самое. Так что не рассказывай, что на меня похоже, а что нет. Ты не знаешь, что происходит со мной в таких обстоятельствах, потому что ни хрена этого не видел, понял? Даже я не знаю, что со мной происходит в таких обстоятельствах.
– Ага, и вместо того чтобы узнать, ты будешь мариноваться здесь, как какая-то мечта Отречения о хорошей маленькой девочке, которую хотели твои родители. Будешь сидеть и играться со своим встроенным миром и надеяться, что кто-нибудь снаружи разберется со всем за тебя.
Она промолчала, только подняла в мою сторону свеженаполненный стакан. Я почувствовал, как во мне пульсирует внезапная, удушающая волна стыда.
– Прости.
– Вот именно. Хочешь пережить то, что сделали с Орром и остальными? А то у меня есть все в подробностях внизу.
– Сильви, нельзя же…
– Они умирали страшно, Микки. Их освежевали, одного за другим. В конце Киёка кричала, как ребенок, чтобы я пришла и спасла ее. Не хочешь загрузиться, поносить это с собой, как приходится мне?
Я содрогнулся, и это движение словно отозвалось во всем конструкте. В воздухе вокруг нас повис тихий холодный гул.
– Нет.
После этого мы долго сидели молча. Вокруг приходили и уходили посетители «Токийского ворона», словно призраки.
Через какое-то время она неопределенным жестом указала наверх.
– Знаешь, стремящиеся верят, что это единственное истинное существование. Что все снаружи – иллюзия, игра теней, созданная богами-предками, чтобы лелеять нас, пока мы не построим собственную реальность под себя и не загрузимся в нее. Утешающая мысль, нет?