– Может, стоило подождать утра.
Я пожал плечами.
– Если хочешь, вернемся.
– Нет, я думаю…
Радар пискнул.
Мы оба посмотрели на консоль, потом друг на друга. Обнаруженный объект снова пискнул, ближе.
– Может, скирдовоз, – сказал я.
– Может, – но за усиливающимся сигналом она следила с твердой деКомовской неприязнью на лице.
Я вырубил передний ход и ждал, пока скиммер мягко успокоится под бормотание подъемных стабилизаторов. На нас обрушился аромат водорослей. Я встал и оперся на края открытой панели крыши. С запахами Простора ветер принес слабый звук приближающихся моторов.
Я опустился обратно в кокпит.
– Яд, лучше достань артиллерию и займи позицию на корме. На всякий случай.
Она кратко кивнула и жестом попросила уступить ей место. Я отодвинулся, и она легко заскочила на крышу, затем освободила осколочный бластер из ремней кобуры. Бросила взгляд вниз на меня.
– Сигнал?
Я задумался, затем выкрутил стабилизаторы. Бормотание системы подъема усилилось до ровного рокота, затем улеглось.
– Вот так. Услышишь – мочи все, что видишь.
– Есть.
Ее ноги шаркнули по надстройке, она направилась на корму. Я снова поднялся и посмотрел, как она укрывается за хвостовым оперением скиммера, затем обратил внимание на приближающийся сигнал. Радарная установка была необходимым минимумом и не выдавала никаких деталей, не считая постепенно растущего пятна на экране. Но пару минут спустя мне уже не нужен был радар. На горизонте вырос худой силуэт с турелями, поплыл к нам, и на его носу с тем же успехом мог бы висеть иллюминиевый знак.
ПИРАТ.
Чем-то напоминающий океанский компактный ховерлодер, он шел без навигационных огней. На поверхности Простора он казался длинным и низким, но и громоздким от грубых броневых плит и орудийных капсул, приваренных к основному корпусу. Я выкрутил нейрохимию и расплывчато увидел фигуры, двигавшиеся в слабом красном освещении за стеклянными листами на носу, но никакой активности у орудий. Когда судно приблизилось и подставило мне широкий борт, я увидел на металле юбки отметины и царапины. Последствия встреч, которые кончались абордажем.
Включился и прошел мимо меня прожектор, затем вернулся и остановился. Я поднял руку от яркого света. Нейрохимия выжала мне силуэты на приземистой башне над передней рубкой пирата. Над супом поплыл молодой мужской голос, звенящий от веществ.
– Ты Ковач?
– Я Судьба. Чего надо?
Сухой безрадостный смешок.
– Судьба. Ну да, тебе идет. Смотрю и вижу, стоишь там весь такой судьбоносный.
– Я задал вопрос.
– Чего мне надо. Я слышал. Ну, чего мне надо – в первую очередь мне надо, чтоб твоя тощая подружка на корме вышла и опустила железо. Она у нас все равно на ИК как на ладони, и превратить ее вибрационкой в корм для пантер раз плюнуть, но ты же тогда расстроишься, верно?