– Да, нашел. Его сожрала болотная пантера.
Мураками хохотнул.
– Знатно. И какого хрена ты от нас ушел, Так?
Я закрыл глаза. Похмелье от шокера становилось все хуже.
– А ты как? Решил за меня проблему с двойным облачением?
– А – нет, еще нет.
Я снова открыл глаза, в удивлении.
– Он еще где-то шляется?
Мураками пристыженно повел рукой.
– Выходит, так. Похоже, тебя убить непросто, даже в том возрасте. Но мы его достанем.
– Неужели, – сказал я угрюмо.
– Еще как. Без Аюры у него нет начальника, некуда бежать. И можно положиться, как на световую скорость, что больше никто в Первых Семьях не захочет продолжать ее дело. Если хотят, чтобы Протекторат оставался дома и не отнимал у них олигархические игрушки.
– Или, – заметил я небрежно, – можешь убить сейчас меня, а потом пригласить его и заключить сделку.
Мураками нахмурился.
– Несмешно, Так.
– Я и не шутил. Он все еще называет себя посланником, знаешь ли. Наверняка с радостью воспользуется шансом вернуться в Корпус, если предложишь.
– Да мне посрать, – теперь в его голосе слышалась злость. – Я не знаю эту мелкую сволочь, так что ему хана.
– Ладно-ладно. Остынь. Просто хотел облегчить тебе жизнь.
– У меня жизнь и так легкая, – проворчал он. – Двойное облачение посланника, даже бывшего, – практически необратимый политический суицид. Конрад Харлан обосрется, когда я заявлюсь в Миллспорт с головой Аюры и рапортом по этому делу. Лучшее, на что ему можно надеяться, – отрицать, что он что-либо знал, и молиться, что я его пощажу.
– Вы достали стек из Аюры?
– Да, голова и плечи остались практически целы. Мы ее допросим, но это формальность. Мы не будем применять то, что она знает, напрямую. В таких случаях мы предпочитаем не мешать президентским отбросам отрицать вину. Сам помнишь инструкции: минимизировать местные волнения, поддержать видимость безупречной власти для Протектората, приберечь информацию, чтоб было чем давить в будущем.
– Да, помню, – я попытался проглотить слюну. – А знаешь, Аюра может и не расколоться. Агент семьи – у нее должна быть мощная закалка преданности.
Он скверно улыбнулся.
– В конце концов раскалываются все, Так. Ты это знаешь. В виртуальном допросе либо расколешься, либо сойдешь с ума, а в наши дни мы можем их вернуть и после этого, – улыбка поблекла до более жесткого и не менее скверного выражения. – Так или иначе, это не имеет значения. Конрад, наш любимый лидер буквально всех времен, никогда не узнает, что мы из нее вытянули, а что нет. Он предположит худшее и начнет пресмыкаться. Иначе я вызову штурмовую группу, спалю Утесы Рилы, а потом подвергну ЭМИ его и всю его гребанутую семейку.