я ждать не собираюсь.
Миллспортский акцент, манерный выговор метрополии – харлановский амеранглийский, растянутый так, что коробит слух. Бормотание Плекса, чуть тише уровня членораздельности, звучало на контрасте мягко и провинциально. Кажется, он задал вопрос.
– А я откуда-то знаю, твою мать? Хочешь верь, а хочешь нет, – собеседник Плекса ходил, что-то переставлял. Его голос заглушило эхо в глубине склада. Я уловил слова «кайкьё», «верить» и обрывок смешка. Затем опять ближе к воротам. – …то, во что верит семья, а семья верит тому, что говорит технология. Технология оставляет следы, друг мой, – резкий кашель и вдох, словно при употреблении рекреационных наркотиков. – Этот урод опаздывает.
Я нахмурился. У слова «кайкьё» множество значений, но все зависят от твоего возраста. Географически – это пролив или канал. В такой форме термин бытовал на начальном этапе Освоения, ну или у выпендрежников из Первых Семей с их гиперграмотностью и кандзи. Этот парень явно не из Первой Семьи, но он вполне мог просто жить в те времена, когда Конрад Харлан и его дружки со связями превращали Глиммер VI в свой личный садик. С тех давних времен на хранении до сих пор лежит много оцифрованных личностей, которые так и ждут загрузки в рабочую оболочку. Впрочем, чтобы прожить всю человеческую историю Харлана, оболочку не пришлось бы менять больше шести раз. Прошли всего около четырехсот лет по земным меркам с тех пор, как на планету сели баржи колонистов.
В голове дернулась интуиция посланников. Что-то не так. Я встречал мужчин и женщин со столетиями сознательной жизни за спиной, и никто из них так не разговаривал. В ночи Текитомуры над дымом из трубки манерно звучала вовсе не мудрость веков.
На улицах, на арго стрип-япа, исковеркавшись за пару сотен лет, «кайкьё» значит «тот, который сбывает украденное». Оператор тайных товарных потоков. В некоторых частях Миллспортского архипелага так до сих пор говорят. В других местах значение меняется и обозначает легальных финконсультантов.
Ага, а на юге это значит «одержимый духами святой» или «выход канализации». Хватит корчить из себя детектива. Слышал же человека – ты опаздываешь.
Я взялся за ворота и поднял вверх, блокируя прилив боли от раны настолько, насколько позволяла нервная система синтоболочки. Ворота с грохотом поднялись к крыше. Улицу и меня залил свет.
– Добрый вечер.
– Господи! – миллспортский акцент отшатнулся на целый шаг. Он стоял всего в паре метров от ворот, когда я их поднял.
– Здравствуй, Так.
– Привет, Плекс, – я не сводил взгляда с гостя. – Что это за тан?