— Это не ко мне, а к твоему Лаврентию, — решительно направляясь на выход, равнодушно ответил майор.
— Да не сказочный, а настоящий, — поспешила исправиться Женька. — Он консультантом представился, визитку дал, всю информацию у меня выудил, а потом оказалось, что никаких консультантов с такой фамилией там нет. А он и дома у меня был, и вообще.
— Та-ак, — вздохнул майор, садясь на краешек своего стола. — А я предупреждал.
— Петр Леонидович, проверьте, кто он такой, — жалобно попросила Женька. — А я вам голубцов настоящих приготовлю.
— Ты мне еще буженину должна и помидоры фаршированные, — совершенно неблагородно припомнил майор.
— Вот прямо сейчас и побегу готовить! — заверила его Женька.
— Вот и беги, — одобрил майор. — Запрись на все засовы и никому, кроме меня, не открывай, если что, звони. Освобожусь, все выясню и сам к тебе зайду, — распорядился Суровцев. — Бумажку с данными у меня на столе оставь, — и вышел из кабинета.
Женька так и сделала, как обещала. Закупила тут же на рынке продукты, сержант Курочкин ее проводил до дома с авоськами, так просто, по собственной инициативе, и журналистка Потапова принялась стряпать обед для майора Суровцева.
Телевизор работал, Женька молола мясо на голубцы, по телику шла одна дребедень. Пощелкав по каналам, она решила остановиться на «Культуре», ни слезливых мелодрам, ни криминала тут не показывали, и это уже радовало.
Женька закончила с фаршем и принялась шпиговать свиной окорок чесноком. По телевизору шла передача, посвященная современной японской поэзии. В студии сидели седая внушительная тетка с резкими весомыми чертами лица, какой-то профессор лингвист и ведущий программы, интеллигентный искусствовед с убаюкивающим голосом и мягкими манерами.
Тема показалась Женьке интересной, и она краем глаза следила за беседой в студии, уж по крайней мере внимательно ее слушала. Свиной окорок был готов к запеканию, духовка уже нагрелась, и Женька загрузила в нее мясо, чтобы полностью сосредоточиться на голубцах.
— Современная японская поэзия, — рассказывала суровая профессорша, — отличается таким же демократизмом, как и в древности. И это тоже можно считать традицией, ибо уже в первой поэтической антологии, которая появилась в Японии в восьмом веке, «Манъесю» были собраны сочинения самых разных людей: императоров, чиновников, придворных, рыбаков, пограничных стражей, воинов.
— Римма Вениаминовна, — обратился к ней ведущий, и Женька отметила про себя, что это имя очень подходит тетке.
Римма. Имя звучало резко, решительно, и такой же выглядела его обладательница. Женька промокнула капустные листья и взглянула на экран, там как раз шла строка: «Римма Вениаминовна Гибо, профессор, сотрудник Петербургского института восточных рукописей РАН…»