Но где такую взять? Раньше придворные суетливо подсовывали на глаза королю своих дочерей и племянниц, но после двух разводов, одной смерти и двух казней королев желающих породниться с Его Величеством поубавилось. После казни Кэтрин Говард Генрих издал указ, что впредь любая женщина, ставшая супругой короля, не будучи девицей чистой и непорочной и не известив об этом заранее, повинна в тяжкой измене, равно как и любой другой, знавший об этом, но не донесший об этом королю.
Этот указ у всех придворных отбил охоту предлагать своих родственниц. Обвинить в порочности Генрих мог любую, и найти доказательства тому тоже. В отличие от Франции или Италии, где невинность будущей королевы проверялась специальными лицами до свадьбы, лишалась таковой супруга наследника престола (или самого короля) при свидетелях, а свидетельства этого выставлялись после первой брачной ночи просто напоказ, в Англии все происходило в ночном полумраке и при закрытых дверях.
Доказать невинность супруги было невозможно, оставалось полагаться только на честность короля, но Генрих показал себя в данном вопросе весьма ненадежным, он мог сказать сегодня одно, а через несколько месяцев совсем иное. Понимая, что могут последовать за неугодной далее королевой, родственники красавиц предпочитали спрятать своих дочерей или поскорей выдать их замуж или хотя бы обручить. По Лондону прокатилась волна обручений совсем юных девиц, более-менее подходящих для брака по возрасту, — придворные спасали своих юных родственниц и заодно себя.
Женская фигура, заслонившая наследника от любопытных взглядов придворных и него самого, весь день не выходила из головы у Генриха. Король и сам не мог бы объяснить, что же так задело его в этой в общем-то ничем не примечательной сценке. Конечно, доброта женщины бросалась в глаза, но разве мало при дворе добрячек?
Генрих, который из-за болезни уже плохо видел, обернулся к стоявшему рядом Томасу Сеймуру:
— Кто это?
— Леди Латимер…
Сеймуру с трудом удалось скрыть свое недовольство интересом короля, проявленным к Катарине. Но Генрих был настолько занят самой женщиной, что не обратил на придворного и его реакцию никакого внимания. Он внимательно наблюдал, как ловко сумела вдова укрыть наследника от любопытных и ненужных взглядов. Как она добра к мальчику, как тот ответил ей, сунув ладошку в руку.
Эдуард хоть и мал, но хорошо чувствовал, когда вокруг него вились равнодушные льстецы, а когда действительно добрые люди, какие попадались редко. Король болен, недалек тот час, когда вот этот мальчик станет королем, надо чтобы он уже сейчас обратил внимание, запомнил… Да и Его Величество ценит, когда хвалят наследника.