— Тебе кажется, — вставил Виго. — Это по нашим представлениям мужеложство — всего лишь «мерзость», еще не самая страшная, а в Прете это чудовищное преступление. Причем если за активную роль просто подвергают кастрации, то за пассивную вырывают гениталии и сажают на кол. На мой вкус, казнь за измену через отрубание головы в этом свете выглядит гораздо приятней, я бы на месте Бардраба тоже предпочел ее. Тем более измена считается преступлением более тяжелым, и, если бы одновременно вскрылись оба проступка, все равно приговорили бы к смерти через отсечение головы. Так что он еще подстраховался за наш счет, — хохотнул советник. — Кстати, забавно: за мужеложство у них карают только свободных, на рабов в этом отношении всем плевать.
— А почему он так странно подарил этого шпиона, по частям? — спросил я. Вкратце о последних событиях мне уже рассказали, но хочется подробностей.
— Это старая и довольно глупая традиция, — пожал плечами Виго. — У них так поступали с предателями в седой древности, вот шах и решил блеснуть знаниями. На мой взгляд, это сущее расточительство — подобным образом распоряжаться шпионами.
— А как надо?
— Разумеется, использовать! — Он уставился на меня с укором. — Когда знаешь, кто тебе вредит, с ним гораздо проще бороться. Зачем Ламилимал это сделал… Либо в эйфории, что ему удалось поймать шпиона, и это нам на руку: значит, шах недальновиден. Либо он готовит нечто грандиозное, вроде войны, и потому решил срочно избавиться от лишних глаз и ушей. Но это тоже нам на руку, потому что информацию мы получали не от одного Бардраба, а вычислили, выходит, только его. Второй вариант более вероятен, потому что в немилость Аха Амилима попал уже с луну как, поздновато для эйфории.
— Откуда ты знаешь? — уточнил я.
— Все просто. Одна из дочерей Бардраба является шестой женой шаха, на настоящий момент младшей и до недавнего времени — любимой. А где-то с луну назад шах отослал ее в один из удаленных дворцов, якобы из-за беременности. Но прежде ни одну из своих женщин Ламилимал никуда не отправлял, да и такого трепетного отношения к беременным, как в Альмире, у них никогда не было. Наверное, из-за многоженства. Насколько мне известно, упомянутая жена — тихая и послушная особа, почти идеальная с претской точки зрения женщина, поэтому вызвать опалу своим поведением она вряд ли могла. Ну и, кроме того, шах не взял после отсылки младшей новую жену, значит, и новое увлечение правителя не может быть причиной. Стало быть, личный мотив маловероятен, денежный тоже не имеет смысла поднимать, когда речь идет о шахе. Остается только политика, а стало быть — выражение немилости отцу через дочь. Очень может быть, что прежде у шаха имелись лишь косвенные подозрения, а теперь он откуда-то получил точную информацию. Что? — он вопросительно выгнул брови, глядя на меня с некоторой растерянностью.