Неожиданно чертенок всерьез заинтересовался фильмом, хотя сначала было видно, что у него на уме явно другое. Мы устроились вдвоем на его диване, почти в обнимку, подпихнув за спину все подушки, которые нашлись, и смотрели с ноута, расположив его у меня на коленях.
Чем дальше, тем больше фильм увлекал мое собственное рогатенькое, он даже когда положил руку мне на ногу и чуть сжал, по-моему, этого не осознал, потому что весь был в перипетиях сюжета. И комментировал очень забавно, где-то впадая в задумчивость, где-то громко возмущаясь.
Дескать, где они этой ереси понабрались, на самом деле все не так!!! И нет у Люцифера никакой дочери, и сами они Маммон…ты… недовымершие, а сына совсем не так зовут. И полукровки — это ваааще… это круче, чем бесконтрольное размножение! Это ж надо было такое придумать! Да полукровки редкость редкая! А Чэса жалко…
Короче, это было удовольствие в квадрате — и от фильма, и от чертика. Я даже пожалела, когда фильм закончился.
Чертенок аккуратно забрал у меня ноутбук и отнес его на стол, потом вернулся и протянул руку, помогая выбраться из подушечных залежей. И глаза у него были такие, что я всерьез забеспокоилась. Ну точно… за ту же руку меня потянули к себе и попытались обнять, а потом и поцеловать куда-то в шею.
— Чертенок… — я отстранилась. — Давай не будем все портить, а?
Во рту появился странный привкус… какой-то горький. От того, что все эти его заигрывания — они, собственно, не для меня. Ему все равно, я это или не я, просто он ни с кем другим… не может. Есть в этом что-то невероятно гадкое и унизительное. И… где-то в самой глубине души оседает муть с горьким привкусом разочарования. Мать, ты чего, совсем офонарела?! Какое к чертям разочарование! Тебя никто и не очаровывал! То есть очаровывал, но не тебя. То есть… в общем, нет. Это нечестно — пользоваться его безвыходным положением. И вообще, надо бы сходить на свидание, что ли. Этот парнишка, Дима, новый программист, вполне в моем вкусе, и ухаживает без банальщины. А то скоро начну на людей бросаться, не только комок в горле сглатывать, когда Владис вот так пытается «заигрывать с хозяйкой».
Чертенок все это время изумленно как-то смотрел на меня, потом нахмурился:
— Что ВСЕ мы не будем портить?
Но при этом сделал от меня шаг в сторону и к его непониманию начало примешиваться что-то похожее на злость.
— Чертенок… — наверное, стоит ему все объяснить. Вот черт… это надо сделать так, чтобы не обидеть, он же не виноват. — Послушай. Не злись. Ну, все же так здорово у нас. Ты… такой родной стал, близкий. Пусть так и дальше будет. Ты вовсе не обязан «удовлетворять» меня, как этого, — я поморщилась, — Светлюка-засранца. Не надо.