Парадокс, никогда бы не поверила, если бы сама не видела, не нюхала и не лопала. Но чертенку… нравилось заниматься всей этой мутотней, которую опытные демиурги-садисты замаскировали безобидным словосочетанием «домашнее хозяйство».
Нет, я даже верю, что когда-то в древности тоже были странн…хозяйственные, рабочие лоша… женщины. Которые без магазинов, стиральных машин и газовой плиты управлялись с мужем-кормильцем и выводком чумазиков. Может быть… чудес на свете много. Но я и при современных удобствах существо насквозь пещерное, в быту бесполезное и даже иногда вредное, если судить по чертенкиным моськам.
Я даже специально у дверей мастерской поставила другие тапочки и повесила другой халат, чтобы выбираться из логова в одиночестве, а не в веселой компании пыли, глины, металлической стружки и опилок. Мне чертенка жалко, он хороший. Когда не сопит, не ругается и не смотрит на меня с таким видом, словно с удовольствием подмел бы и меня, а не только пол. Уборка у него тоже не вызывает восторга, но при этом он отчаянно крутит носом и чихает на малейший… вот мааааленький такой творческий беспорядок. Как только я удаляюсь обратно в логово или выбираюсь во внешний мир, он, сердито жужжа, начинает нарезать круги по загрязненному участку. Со шваброй. Каюсь, пару раз из-за двери специально подглядывала за процессом кружения-жужжания.
А готовит он так, что язык пытается проглотиться вместе с едой, чтобы ее еще и в желудке смаковать. Я долго недоумевала по этому поводу — Темный, весь из себя высший, аристократ, противогаз ему… туда. И столько восторга. А потом пригляделась… поспрашивала осторожно… Да он просто никогда в жизни раньше этим не занимался и действительно не подозревал, что это может быть так интересно. Познавательно. Увлекательно!
Интересное и увлекательное чертенок любит. И учиться всему новому, если оно вот такое, как сказано ранее, тоже. Вот так. А светлым уродам надо крылья оборвать за то, что украли у ребенка больше ста лет, вместо того, чтобы научить чему-нибудь полезному.
Я приняла душ и, не учуяв путеводных вкусных запахов, вместо кухни прямым ходом отправилась в творилище, то есть мастерскую. И время исчезло. До того самого момента, когда дверь хлопнула и на пороге возник неимоверно довольный и гордый собой Владис.
— Чертенок, — обрадовалась я, оторвавшись от ванночки с раствором для электролиза. — Где был? Как сходил?
— Сходил хорошо, — передо мной помахали двумя бумажными тысячными купюрами. — Ты завтракала?
— Ух ты! — Оценила я. — Силен! Не, не завтракала. У меня тут… омеднение не получается.