– Я, понимаешь, – удивлялся Фролов, – иду по деревне, а откуда я иду, куда я иду, это вроде как не важно. Это вроде как само собой разумеется. А когда голод стихает, я начинаю понимать, что я же не знаю, откуда я прихожу. Я домой прихожу к себе и чувствую что-то не то. Это вроде бы мой дом, моя комната, мой двор, моя беседка. Смотрю на это всё, и такое чувство, что здесь был не я, а кто-то другой. Но я-то ума не лишился совсем. Я понимаю. И тогда это был я, и сейчас. Что за х**ня такая, Петровна? Вот они когда говорят, я их слышу. Они иногда тоже меня слышат. И даже видят. Иногда нет. Но это ж наши мужики и бабы совхозные. А когда на меня накатывает, они для меня как мешки с едой. И что-то тут не так. Они же – не еда, еда – это сало, колбаса. Меня теперь на колбасу совсем не тянет, а я любил колбасу. Вот мне сейчас хорошо, Петровна, но какая-то иголка сидит. Чувствую, что-то не так.
– А ты можешь не приходить? – спросила Елизавета Петровна.
– Да я ж не знаю, как я прихожу! – чуть ли не вскрикнул Фролов. – Если я дома у себя не живу – где я живу? Ты мне скажи, Петровна.
– Да я скажу, а толку! – ответила Елизавета Петровна. – Откуда ты приходишь, там тебе самое место и есть. Ты приходить не должен – тебе же хуже будет! А раз ты приходишь – значит, тут у нас что-то не так. Что-то у нас начинается. Может, опять война будет. Может, наводнение будет. Цимлянское море на нас выльется. Попы говорят – гнев Божий.
– Я про это ничего не знаю, – тихо сказал Фролов. – Я прихожу и прихожу. Даже не знаю, где я потом нахожусь – сплю я, не сплю я… Залезу на какое дерево и там сплю? Я не знаю. Может, туда, где надо быть, мне и ходу нет.
– А когда ты к Нинке приходил – она хоть проснулась? – спросила Петровна.
– Нет, не проснулась, она спала, ей хороший сон снился.
– Охренеть, ну ты даёшь!
– Что-то мне опять плохо! Опять меня берёт, – пробормотал Фролов.
– Знаешь что? Хватит тебе на сегодня!
Тамару Борисовну Бадер серьёзно хотел назначить бригадиром. Чтобы, так сказать, увлекая своим примером… на уборке овощей… вести за собой и всё такое. Причём Бадер не был придурком, он сам посмеивался над подобными оборотами речи и отлично понимал, что всё это просто ритуал, принятый в официальной сфере общения. А где официальная сфера общения? Ну, руководство совхоза прежде всего. Студенты – полуофициальная, а преподаватели, коллеги по работе – это смотря кто. Валера, например, – это почти как студенты, он закончил университет два года назад, работает лаборантом на кафедре, учится в аспирантуре, были у него какие-то часы на первом курсе. Его Бадер тоже назначил бригадиром. Тамара Борисовна – это отдельная тема. При ней можно говорить всё что угодно, она никому не передаст. Но она такая красивая. «А вдруг она подумает, что я за ней ухаживаю? И обидится?» И вдохновенный труд, когда уборка огурцов становится личным делом каждого студента и преподавателя, – это безопасный грунт. Тамара Борисовна, с одной стороны, поймёт, что это просто ритуал, а с другой, точно не обидится.