Глава 38. Мысли журналиста про свободу
Газета «Семикаракорский комсомолец» выходит тиражом 1000 экземпляров. Этот печатный орган освещает будни молодёжи района. Меня оттуда попёрли несправедливо. Я хотел освещать будни. Но я высказался против свободы, и меня попёрли. Мы живём в свободной стране, и не место в рядах советской журналистики отщепенцу, который критикует свободу и говорит, что она – зло. А я вам всё равно скажу: свобода – это зло.
Я тут всё знаю, я тут вырос. Я как-то понимаю, что люди чувствуют. И какие у них будни. Идёт молодой механизатор зимним утром на базу, а я вижу его глазами снежное поле и тропинку в снегу, и как стоит белый дым над домами. И знаю, как нежно ночью ласкает девка шофёра из Ростова, приехавшего с фабрики «Смычка» за полуфабрикатом. Ну, симпатичный парень, ну, добился своего, даже никто особенно не сопротивлялся, но откуда такая нежность? И как, проводив мужа на работу, а мальчика в школу, открывает баба комод и считает, сколько осталось до получки.
Но вот вы мне скажите, разве свобода – это хорошо? Человек спокойно себя чувствует, когда он не думает. Когда он делает то, что нужно, и от него не зависит ничего. Он так и так должен это делать, никто его особенно не спрашивает. Встать утром, позавтракать и идти в гараж перебирать трансмиссию. Или, наоборот, доить коров, если ты баба. Или в детский садик, детям кашу варить. И не думать. День за днём. Новый год, Восьмое марта, Первое мая. Хочешь есть – намажут тебе бутерброд. Скучно тебе – включи телевизор. Не нравится Валерий Леонтьев? – ничего. Можно поджарить картошки, открыть маринованные помидоры, достать бутылку из холодильника, позвать соседа. Плохо? Да нет, не плохо. Сосед нормальный мужик, считаю, повезло.
Пока не думаешь – всё хорошо. Некогда думать, надо всё время что-то делать.
Про мировой империализм пусть советские органы думают, им за это деньги платят. Они Солженицына выдворили, я считаю, правильно. Им без него одной заботой меньше, а ему там хорошо. В органах умные мужики сидят, это глупость говорить, что они только буха́ют и всем дело шьют. Но им тяжело, там думать надо. Потому они и на пенсию рано идут. Покупают себе «москвич», собаку, на охоту ходят, за грибами, чтоб отойти от всего этого.
Я так написал, что жить надо спокойно, со дня на день. Есть вкусно, одеваться тепло, когда зима. Смотреть, как дети растут, и себе всякой дурью голову не забивать. Что я не так написал? Но меня попёрли. Сказали – мещанская идеология. Сказали, а где комсомольский полёт? А я откуда знаю, где этот хренов полёт? Зачем он нужен? А где романтика далёких горизонтов? Нет романтики? Иди отсюда. Будет романтика – приходи, поговорим. А про свободу ещё раз пёрнешь – комсомольский билет на стол положишь.