Император под запретом. Двадцать четыре года русской истории (Либрович) - страница 39

Вид Шлиссельбургской крепости в конце XVIII столетия.

Хотя в манифесте о восшествии на престол Елизаветы Петровны значилось, что ее «просили восприять престол все верноподданные», тем не менее, уже на первых порах царствования у новой императрицы явилось подозрение, что есть лица, не одобряющие переворота 25 ноября 1741 года и желающие вернуть низложенного императора-малютку.

И действительно, в июле 1742 года открыт был заговор против новой государыни: камер-лакей Турчанинов, прапорщик Преображенского полка Ивашкин и сержант Измайловского полка Сновидов задумали захватить и умертвить Елизавету Петровну и возвести снова на престол Иоанна Антоновича, причем распускали слухи, что Елизавета — не наследница, а сделали ее будто бы наследницей гвардейцы за чашку водки и что она незаконно завладела властью.

Тайная канцелярия, которой поручено было рассмотрение этого дела, осудила виновных к наказанию кнутом и вырезанию ноздрей, а главному зачинщику, Турчанинову, сверх того велела урезать язык и сослать всех в Камчатку.

Не успели еще забыть об этом заговоре, как до сведения правительства Елизаветы дошли слухи, что рижский караул, который стережет бывшего императора Иоанна и его мать, «очень к императору склонен», что некто Лопухин уверяет, будто «перемене легко сделаться» и что это будет через несколько месяцев, так как свергнутому императору пособит прусский король, а австрийский посол, маркиз Ботта, — императору Иоанну первый слуга и доброжелатель. Было наряжено следствие, к которому привлекли многих высокопоставленных лиц, включая Наталью Федоровну Лопухину, графиню Анну Гавриловну Бестужеву, Степана Лопухина, Ивана Лопухина и др. Прямых улик относительно заговора открыто не было, и все обвинения основывались на словах подсудимых; тем не менее всех их пытали, судили в учрежденном в Сенате генеральном собрании с участием трех духовных сановников и постановили: Лопухиных — Наталью, Степана и сына их Ивана — колесовать, предварительно вырезав им языки; лиц, слышавших и не доносивших, казнить отсечением головы, менее виновных сослать.

Наталья Федоровна Лопухина.

Приговор этот был смягчен Елизаветой: она сохранила жизнь осужденным Лопухину и Бестужеву, но велела применить к ним те строгие меры, какие полагались в то время за государственные преступления: повелела высечь их кнутом и, урезав языки, сослать; остальных же высечь и сослать. Относительно же маркиза Ботта, поскольку его как представителя иностранной державы нельзя было наказать, да и не было его уже в России, решили лишь донести о его поведении австрийскому правительству — в надежде, что оно не оставит происков посланника без наказания.