-Да что на тебя нашло? – мне с трудом удалось перекричать грохот колес и стук копыт. – Зачем калечить горожан?!
-Горожан? – Хорвек вновь оглянулся, и я увидела, как он знакомо скалит белые зубы. – Слуги колдуньи возвращаются поутру к своей госпоже. Если я кого-то из них искалечил, то будут целее наши собственные шкуры!
Я, не совсем поверив ему, невольно обернулась, пытаясь разглядеть тех, кого разметали по сторонам лошади, и тут же услышала дикий вой, ничуть не похожий на тот, что может издавать человеческая глотка.
-Почуяли кровь своего щенка! – Хорвек произнес это со злобным торжеством, словно узнав, что его черное послание получено и прочтено.
-И что теперь? – прокричала я, едва не прикусив язык.
-Посмотрим, открылись ли городские ворота, - уклончиво ответил он, и я не стала спрашивать, что нас ждет, если ворота окажутся запертыми.
Тут мое внимание отвлек странный запах, от которого я закашлялась: моя сумка дымилась, будто в нее насыпали пригоршню угольев. Первым моим порывом было выбросить ее, но я вспомнила, что в ней лежат те самые предметы, что я украла у госпожи чародейки, и с опаской заглянула внутрь. Увиденное мне совсем не понравилось: нож для бумаг в мановение ока покрылся бурой ржавчиной, серебристая лента казалась испачканной в засохшей крови, а начавший оплавляться черный огарок испачкал мне руку.
-Хорвек, посмотри! – я перегнулась к нему, ежесекундно рискуя свалиться. – Что это?
Он бросил всего лишь один быстрый взгляд, словно уже зная, что увидит, и процедил сквозь сжатые зубы:
-Колдунья проснулась и гневается.
-Ай! – я с испугом отодвинула от себя сумку, держа ее как можно дальше от себя. – Может, избавиться от этой колдовской мерзости?
-Не вздумай! – от его гневного окрика я вздрогнула сильнее, чем от тряски. – Это единственное, что способно спасти наши головы! Да и то, если мы выберемся из города. Старая магия не любит человеческие поселения, здесь ей нечем повелевать.
Я с удвоенным рвением принялась молить богов, чтобы ворота успели отворить, и капризные повелители людских судеб, казалось, вняли моим просьбам – стража уже пропускала в город первых крестьян с их нехитрым товаром. Хорвек, как и прежде, не подумал замедлить бег упряжки, и вихрем пронесся мимо испуганных людей, смирно дожидавшихся досмотра. Гневные окрики растерянных стражников, не привыкших к такому явному неповиновению, смешались с визгом женщин, едва успевших убраться с дороги нашей коляски.
-Да ведь нас за такое непременно бросят в тюрьму! – в отчаянии взвопила я, сдирая с головы уже бесполезный чепец, который все время норовил сползти мне на нос.