-Да ведь треклятое воронье меня до костей исклюет! – воскликнула я, утирая кровь с лица, и содрогаясь от мысли, что придется покинуть наше временное убежище.
-Нам нельзя тянуть время и выжидать, - Хорвек был неумолим. – За воронами придут оборотни, и от них нам под этой колымагой не спрятаться.
Произнося это, он как раз скручивал шею одной из птиц, которая исхитрилась проникнуть внутрь - и это стало своеобразной точкой в нашем споре. Для того, чтобы противоречить бывшему демону, требовалось что-то посерьезнее, чем одно упрямство, но храбростью, увы, я не отличалась.
-Ну почему же, почему же нет другого способа?! - жалобно прохныкала я, начиная пятиться к щели, через которую мы вползли сюда.
-Это хорошо, - отозвался Хорвек, отбрасывая дохлую птицу к паре еще таких же. – Нет других способов - не нужно тратить время на сомнения. Возьми мои перчатки – быть может, они уберегут твои руки. Как можно плотнее оберни голову плащом, вороны будут метить в лицо…
-Но я ничего не увижу!
-Если они выклюют тебе глаза, то ты никогда больше ничего не увидишь, - как всегда он не утруждал себя долгими уговорами. – До дерева не так уж далеко. Запомни где оно, и беги, не разбирая дороги.
-И что же – у тебя в кои-то веки нет никаких уловок, которые могли бы облегчить мой путь? – вскричала я, вконец обозлившись. В ту секунду меня терзал глупейший страх, что вороны изуродуют мое лицо, после чего я никогда не посмею показаться на глаза господину Огасто.
-Есть одна, но она тебе не понравится, - ответил Хорвек. – Можно перед тобою вытолкнуть мальчишку. Часть ворон накинется на него и тебе придется чуть легче – кладбищенские птицы не настолько разумны, чтобы разбирать, кого из нас следует убить в первую очередь.
Харль тихонько заблажил, услышав эти слова, и заелозил ногами по земле, безуспешно пытаясь спрятаться получше не только от ворон, но и от нас. Не оставалось ничего иного, кроме как пробурчать, что мне и впрямь не нравится эта уловка, оттого подобные советы Хорвеку следует придерживать при себе, засунув куда-нибудь поглубже. Намотав изодранный плащ на голову, я выглянула наружу, и за мельтешением черных крыльев успела рассмотреть одинокую сосну. В тот миг мне показалось, что она расположена едва ли не за пределами Лаэгрии, хотя на самом деле нас разделял десяток шагов. «Подлые птицы, лучше исклюйте мне руки, чем лицо!» - мысленно взмолилась я, и выкатилась из-под коляски, крепко сжимая нож в руках.
Почти сразу же на меня ринулись десятки ворон, бьющих крыльями, и мне подумалось, что так же чувствуют себя люди, которых забрасывают камнями. Почти ни разу не удалось подняться – под натиском вороньей стаи, вопящей, словно поссорившиеся рыночные торговки, я падала на землю каждый раз, как пыталась выпрямиться. Большую часть пути я проделала ползком, уткнувшись лицом в каменистую землю. За карканьем и шумом крыльев иногда слышалось, как трещит моя одежда, разрываемая острыми когтями. Боли от ударов клювом я почти не чувствовала – лишь от самых глубоких ран я вздрагивала, но сопротивляться или уворачиваться было бессмысленно: вороны обрушились на меня как песчаная буря.