— А я-то удивлялась, что ж ее не видно!
Никита заметил в траве что-то яркое. Прямо в одуванчиковой розетке лежал маленький красный фотоаппарат. Никита прокрутил снимки: цветочки, птички, ягодки, бабочки… а последний кадр темный и размытый. Увеличил снимок до максимума, уменьшил обратно, пробовал рассмотреть под разными углами — не помогло. На снимке было что-то расплывчато-зеленое, в центре — что-то расплывчато-черное, а кадр пересекала чуть более отчетливая зеленая палка.
Женщина, сокрушавшаяся по поводу Лиды, ткнула в дисплей:
— Топинамбур. Видите, стебель поперек идет. И листик видно. Топинамбур это. — Она указала на заросли, к которым привела собака.
— А фотоаппарат чей?
— Лидин. Точно Лидин, красненький…
Все обнюхав, Найда опять куда-то рванула. Яков Семенович поспешил следом. Дачники начинали роптать. Надо экстренное собрание созывать, заборы укреплять. Если тут и вправду что-то людей жрет, надо дома сидеть и своих сторожить, деток и стариков в первую очередь. А они бегают за этим сыщиком доморощенным… Может, собака просто так туда-сюда носится. Может, у нее нюх отшибло. А может, след-то она взяла, да не тот. Лешка Усов по всему поселку с утра до ночи шляется, вот и наследил. А Максим свою Аньку сам тюкнул, они же вечно друг на друга орали. Момент подходящий, теперь кто угодно что угодно натворить может, и шито-крыто. Не по следу собака идет, гуляет просто. Вон, опять в калитку чью-то полезла.
Это была Катина калитка. Никита позвал Катю раз, другой. Ткнулся в облупленную дверь — заперто. На рыбалку ушла, решил он и не сразу заметил, что дачники организованно идут вглубь участка. Там, у высокого забора, отделявшего бероевский особняк от Катиных скромных владений, стоял сарай. В таких обычно хранят огородный инвентарь, велосипеды и то, что не пригодилось даже в дачном хозяйстве. Найда поскребла дверь, бросила умный взгляд на хозяина и завыла, по-волчьи запрокинув морду.
На двери был замок. Пашка достал из кармана отвертку и, просунув в петли, одним движением выломал их из прогнивших досок, навалился плечом, но что-то мешало с той стороны. Из темной щели вместе с волной удушливого запаха вырвалась туча мух. Мужчины засуетились, оттесняя от сарая женщин и молодняк. Те упорно рвались вперед, жуть как хотелось глянуть на ужасное…
В сарае всё и нашли. Красно-бурые потеки на стенах, тонкие лохмотья плоти, кости, сухую скорлупку, которую Гена определил как фрагмент черепа. Тут же валялись какие-то тряпки — когда Усов схватил одну, опознав в ней кусок сарафана Анны, из складок вывалился подпорченный уже палец. Никита рванулся посмотреть — нет, не Катин, у Кати ногти были овальные и узкие. Грязноватый палец, натруженный — мозоль желтым шариком проступила под средним сгибом.