- Дело ваше, - кивает Карл Леонхардовпч, кажется, что-то не договаривая.
Живет Карл Леонхардович здесь же, при музее, в деревянном пристрое, и странное на первый взгляд совмещение им столь разных обязанностей объясняется просто.
Сад-заповедник принадлежит колхозу "Сибиряк" и одновременно является филиалом областного краеведческого музея.
- С чего же начнем? - спрашивает Карл Леонхардович. - С музея или с сада?
- Конечно, с сада!
После прохладной комнаты на улице кажется еще жарче; если пристально смотреть, видно, как в воздухе струится марево.
- Сегодня тут тихо; выходной, - объясняет Карл Леонхардович. - А так-то много приезжают...
Мы проходим в калитку, делаем несколько шагов по желтой, обсаженной с обеих сторон сине-бархатными виолами дорожке, и кажется, попадаем в другой мир.
Шумят высокие кроны сосен-дозорных, в зеленом сумраке листвы дробятся солнечные лучи, прохлада овевает разгоряченное лицо. На полянке, под развесистым дубом, высится, словно ледяной столбик, обелиск. На светлом мраморе высечены гордые некрасовские строки:
Воля и труд человека
Дивные дива творят.
- Здесь он и похоронен, - кивает Карл Леонхардович.
...Лот шестьдесят назад на правом берегу Иртыша, в сорока верстах от губернского города, появилась группа людей. Пожилая женщина и ее молоденькая сноха месили глину, клали саманные стены, отец и сын копали в голой осенней степи ямки, сажали в них тонкие коричневые прутики...
Станичники, изредка приезжавшие взглянуть на чудаковатого переселенца с Волги, только ухмылялись.
Стоящее ли это дело - пытаться развести сад в Сибири?
Картошка - вот сибирское яблоко, и коли так самим богом велено, то и мудрить нечего!..
Свирепые сибирские морозы убивали посадки. Бывало, что деревца успевали окрепнуть, вытянуться, но каждый раз заканчивалось одинаково. Лютые, почти бесснежные зимы со звоном раскалывали трещинами землю, секли неокрепшие корни, и по весне на черных ломких ветках не зеленело ни одного листочка.
Стискивая зубы, садовод начинал все сызнова. К редким уцелевшим деревцам добавлялись новые; в зиму, словно малых детей, укрывали их ивовыми прутьями и засыпали с верхом снегом; доставлялись с почты полученные из Забайкалья посылки с саженцами дикой сибирской яблони, которую заманчиво было породнить с европейскими сортами. Семья работала от зари дотемна, а по вечерам, когда одуревший от усталости сын забывался каменным сном и глухо, в забытьи, постанывали жена и невестка, выносившие в иные дни с Иртыша, в гору, по семьсот ведер воды, - поседевший за эти годы садовод зажигал "семилинейку", склонялся над свежими номерами журналов. Искал он в них всегда одно и то же - статьи о работах козловского опытника Мичурина...