– Ну, здравствуй… Мариэлла. – Ведьмак криво усмехнулся, и причиной тому было вовсе не онемение щеки.
Альвенги молча наблюдали, давая им объясниться, и это отчего-то злило. Он бы предпочел остаться сейчас с ней наедине, без пристального внимания холодных голубых глаз, которые, казалось, препарировали душу. Бесовы экспериментаторы!
– Ты! – выплюнула Мариэлла, точно в этом слове было что-то оскорбительное.
Она будто вовсе не замечала остроухих. Смотрела только на него, причем так, что, будь Мари могущественной ведьмой, сила ее ненависти в лучшем случае воспламенила бы его костюм, в худшем – прожгла в нем самом сквозную дырку. Кого же из ее близких он умудрился отдать в загребущие руки гвардов? Кого-то очень важного и дорогого для нее. Брата, сестру, родственника или, быть может, возлюбленного?
– Я, – спокойно подтвердил Северьян, пряча недовольство за щитом иронии. – Вот ты и попалась, креветка.
– Я Медуза! – взвыла блогерша, в мгновение ока превратившись из тихой злючки в разъяренную фурию. – Как ты посмел, мерзавец?! – выдвинула непонятную претензию она, кинувшись на него с кулаками. Ударить не успела, так как он ловко перехватил ее руки, сжав запястья.
– Что именно? – Неужели расскажет, из-за кого весь сыр-бор?
– Зачаровать меня, используя свое проклятое внушение! – выкрикнула она, сверля его гневным взглядом.
Такого Северьян не ожидал. Растерянно моргнув, он осторожно уточнил:
– Тебя?
– Да! Ты мерзкий сиреноподобный колдунишка! Если бы не твои чары, я бы никогда… слышишь? НИКОГДА не прониклась к тебе такой симпатией!
– Какой такой? – зацепился за интересную информацию он.
– Девяносто два процента из ста возможных, – ответил вместо Мариэллы увешанный сапфирами альвенг.
– Что?! – в один голос спросили оба и, не сговариваясь, уставились на оракула.
Пока шипели друг на друга, меряясь взглядами, туманный кокон превратился в прозрачный куб, стены которого едва заметно мерцали, но совершенно не мешали обзору.
– Вы превысили порог совместимости. Ангельское око поздравляет вас с удачным завершением отбора! – не размыкая губ, торжественно сообщил остроухий, на лбу которого открылся еще один глаз. Светящийся, без зрачка и радужки – прорезь, залитая чистым голубым сиянием. – Объявляем вас мужем и женой! – сказал оракул, и его третье око сменило цвет на ослепительно-белый. – Северьян, поцелуйте супругу, – добил он, улыбнувшись. Широко и, как показалось охотнику, пакостно.
Пару секунд спустя…
– Только посмей! – прошипела я, первой придя в себя. Дернула руки, пытаясь вырваться, но проклятый ведьмак держал крепко.