Моя подруга рассказала мне о том, как они впервые сбежали с Элизабет. Сисси умоляла ее бежать с ней. Она сказала, что с нее довольно, надоело, что отец крутит-вертит ею, бьет ее, запугивает мать. Думаю, у каждого человека есть предел терпения и Элизабет была близка к нему. Моя подруга решила присоединиться к ней, так как думала, что это меньшее, что она может сделать, видя Сисси в таком отчаянии. У них были смутные понятия о том, как они преуспеют в Вене: устроятся ли на работу, снимут ли квартиру. Конечно, все это было непродуманно, и приключения их закончились в ночлежке.
Фритцль совершенно обезумел, поднял страшный шум, требовал, чтобы полиция позвонила в Интерпол. Он пошел в местную газету, и журналисты сочинили про его дочь целую историю. Фритцль сообщал, что его дочь попала в „плохую компанию“, упоминались наркотики и алкоголь — хотя, насколько мне известно, Сисси никогда не употребляла наркотики, — и что единственное, чего он хочет, чтобы она вернулась под безопасную крышу родительского дома. Он просто помешался на том, чтобы вернуть ее обратно под свой контроль. Он разъезжал повсюду на своей машине и разговаривал со всеми, чтобы только найти ее. Это было какое-то наваждение. Через три недели он наконец привез ее обратно. Девушки допустили ошибку; у них не было средств поддерживать себя, и им приходилось полагаться на доброжелательство людей, которые им попадались. Они жили в двадцатом квартале города — месте, пересеченном железнодорожными путями и застроенном пакгаузами. Мало кому известный район.
Поскольку серьезной наличности у них не было, они не могли внести арендную плату за квартиру. Они вращались в анархистском студенческом кругу, ютились где придется. Спать им тоже приходилось в тяжелых условиях; моя подруга рассказывала об одной ночи, проведенной в метро, при воспоминании о которой ее бросало в дрожь. Она всей душой стремилась вернуться домой; хотя в конце концов принимать решение пришлось не ей.
Однажды их пригласили на вечеринку, и они с готовностью приняли это приглашение, поскольку оно означало шанс провести ночь на кушетке или даже, может быть, в кровати. Так или иначе, в ту ночь они напились, музыку включили слишком громко, и сосед вызвал полицию, которая стала спрашивать у всех удостоверения личности. Копы увидели двух совсем молодых девчонок, отвезли их на вокзал, проверили их удостоверения и позвонили Фритцлю. Венская полиция продержала девушек всю ночь, дала проспаться с похмелья, а на следующий день за ними приехал Фритцль. Он буквально терроризировал мою подружку на обратном пути. Она решила, что никогда больше не увидит Элизабет. Но затем они столкнулись снова — Амштеттен ведь маленький городок, — и дружеская связь возобновилась. Сисси стала умолять мою подругу снова отправиться с ней, но к тому времени у нее уже сложилась новая жизнь, появились новые друзья, новая работа, и она не хотела проходить через все эти тяжкие испытания. После них моя подружка излечилась от страсти к бродяжничеству. Сисси же, наоборот, была готова на что угодно, лишь бы не возвращаться домой, к своему ужасному отцу.