. И, наоборот, новый дом, новая семья, привязали ее к Сахалину.
Гражданским мужем Ощепковой стал «причисленный в крестьяне»[12] столяр Сергей Захарович Плисак. Мы не знаем об этом человеке почти ничего. В том числе не известны причины, которые привели его на каторжный остров. Можно предположить, что оказался он там, как и Мария Ощепкова, позже середины октября 1890 года, примерно в одно время со своей будущей незаконной женой, иначе попал бы в чеховские списки, а его там нет.
Существует множество рассказов о том, как «поженились» Мария и Сергей, основанных на одном и том же описании этого своеобразного обряда, бытовавшего в те годы на каторге и приведенного у Михаила Лукашева: «Вновь прибывших каторжанок всех возрастов выстраивали в шеренгу, а напротив них стояла шеренга “женихов” из ссыльнопоселенцев. Выбор, как везде и всегда, принадлежал только мужчинам. По команде каждый подходил к своей избраннице и становился рядом с ней. При неизбежном соперничестве мужчин в “сватовство” вмешивался окрик тюремного чина, выносившего окончательное и не подлежащее обсуждению решение. Если даже “невеста” годилась “жениху” в матери. С этого момента “сосватанные” женщины переходили в разряд так называемых “сожительных”. В остроге уже не сидели, а жили у своего ссыльнопоселенца. Законным браком это, разумеется, не считалось и никаких прав и обязанностей для сожителей не порождало. Должна была пройти через эту унизительную процедуру и сорокалетняя Мария Ощепкова. Но при всей дикости подобной обстановки, у нее с Плисаком сложилась семья настолько благополучная, насколько могла быть в подобных прискорбных обстоятельствах»[13].
Описание красивое, овеянное какой-то дикой романтикой, хотя не вполне понятно, на каких источниках основанное. У Чехова, бытописавшего прямо на каторге и сразу по возвращении в Москву, мы видим несколько иную картину того, как сходились между собой мужчины и женщины в условиях сахалинской каторги. Она гораздо менее романтична, но зато точна и наводит на размышления о преступлении Марии Ощепковой.
«Начну с каторжных женщин. К 1 января 1890 г. во всех трех округах преступницы составляли 11,5 процента всего числа каторжных. С колонизационной точки зрения эти женщины имеют одно важное преимущество: они поступают в колонию в сравнительно молодом возрасте; это в большинстве женщины с темпераментом, осужденные за преступления романтического и семейного характера: “за мужа пришла”, “за свекровь пришла”… Это все больше убийцы, жертвы любви и семейного деспотизма. Даже те из них, которые пришли за поджог или подделку денежных знаков, несут, в сущности, кару за любовь, так как были увлекаемы в преступление своими любовниками.