Кому он этот экзамен сдавал, более или менее понятно. При существовавших тогда пяти данах в дзюдо сдача на второй — серьезное испытание, и можно с уверенностью говорить о том, что очередное свидетельство об успехах Василий Сергеевич получал из рук патриарха японской борьбы. В архивах Кодокана сохранились фото с подобными, а может быть, даже именно с той самой, церемониями «повышения данов», глядя на которую сегодня, мы можем представить себе обстановку, в которой все это происходило. В следующий раз такая церемония в отношении гражданина России пройдет лишь много десятилетий спустя. Дальнейшее развитие Кодокан-дзюдо в России остановила революция.
Владивосток, находящийся почти в десяти тысячах километров от революционного Петрограда, не сразу оценил масштабность перемен, случившихся в стране. Важность произошедших в столице России событий быстрее осознали ее соседи за рубежом, и пока революционные перемены катились от Петрограда к Москве и дальше, заполняя все уголки и закоулки старой России, Владивосток оказался оторванным от родины городом.
12 января 1918 года в центре города появились нежданные заморские гости: без всякого приглашения в бухту Золотой Рог вошел и бросил якоря японский броненосец «Ивами», бывший до Цусимской трагедии русским эскадренным броненосцем «Орел». Не дойдя в 1905 году до Владивостока, он появился здесь 13 лет спустя — уже под чужим флагом, принеся весть об иностранной интервенции. Решение о появлении японских военных на русском Дальнем Востоке было принято 22 декабря 1917 года в Париже, где страны Антанты разработали план «вразумления» бывшего союзника (в Первую мировую войну Россия вместе с ними сражалась против Германии и Австрии). Японцы, воевавшие (пусть и не слишком много) как союзник России, спешили особенно, не желая никого пускать в Приморье. Редактор японской «Народной газеты» Исикава Рокуро точно выразил ощущения своих соотечественников от происходящего: «Мировая война подарила Японии неожиданный подарок — нетронутую сокровищницу — Сибирь. Японцам не нужно иметь территориальные претензии на Циндао, южноазиатские острова — следует осваивать сибирскую сокровищницу. Тогда сама по себе будет решена демографическая проблема, продовольственный вопрос, проблема укрепления государственной силы. Сибирь освобождена от тяги России и уже вышла на арену мировых интересов. Присоединение к Японии — не в смысле вторжения, а в экономическом смысле — зависит от умения японцев»[118]. Для Ощепкова, на собственной шкуре узнавшего истинное отношение тогдашней Японии к России, все это не являлось откровением. Тем более что «присоединение не в смысле вторжения» началось с прихода броненосца «Ивами».