— Может быть, — прищурилась Лена. — Но, сводя к одному сознательные и бессознательные действия, действия, вызванные плохими привычками, направленные во вред обществу, сами-то вы знаете, в какую сторону тянете эту спичку?
— Как и все мы, — ответил Валентин Николаевич. — Иногда вперед, а иногда и назад… А в общем вы, как всегда, правы. — Он улыбнулся, точно извиняясь. — И эта ваша правота, как я стал замечать в последнее время, становится для меня все более необходимой. Я хотел, если вы не возражаете, поговорить с вами вот о чем… — Он плотно сжал губы, посмотрел на Лену и снова отвел взгляд. — У меня жена, с которой я очень дружу, и дочка, которую я очень люблю. Я ничего не собираюсь менять в устройстве своей жизни, которая, как мне кажется, налажена правильно и неплохо. И все-таки… Почему бы нам не стать ближе?
Лена удивилась. Не его словам. Себе. Предложение Валентина Николаевича ей не показалось унизительным. Он был таким же, как и многие другие. Не хуже и не лучше.
— Нет, — определенно и спокойно ответила Лена. — Не могу.
— Не хочу, — повторил ее интонацию Валентин Николаевич.
Они переглянулись и рассмеялись.
Недавно известный эстрадный певец Артур Караваев исполнял песенку, текст которой сочинил Валентин Николаевич. Начиналась она так:
Зерно я вез на станцию,
Зерном колхоз наш славится,
И вдруг у самой станции
Мне встретилась красавица.
Узнал, что с ней нам по пути,
И предлагаю подвезти:
— Машиной мигом вас домчу! —
Но девушка смутилась,
Сказала сразу — не могу,
Потом сказала — не хочу,
А после — согласилась.
— Нет, — повторила Лена, — я и после не соглашусь.
— Как угодно, — сказал Валентин Николаевич. — Я вам предлагал заговор равных.
Они вышли из парка на улицу. Валентин Николаевич остановил такси.
— Бедный мой, — сказала Лена с неожиданным сочувствием. — Вы сегодня очень старались?
— Очень, — сознался Валентин Николаевич.
— Вы обещали рассказать мне о проблеме, над которой работаете, — сказала Лена.
— Да, — ответил Павел. — Обещал.
Он пришел в редакцию к Валентину Николаевичу, но не застал его, зашел к Лене и сейчас сидел перед ней, медленно поворачивая крышку чернильницы. Разговор не ладился, и он уже жалел, что пришел, — забрать у Ермака свои бумаги он мог бы и позже.
— Обещал, — повторил Павел. — Я много думал над тем, как рассказать так, чтобы вам было и понятно и интересно.
Лена молчала.
— Ну вот представьте, что с вами говорит азот. Не с вами, а со всем человечеством. Вот что сказал бы он…
И Павел, глядя перед собой в одну точку, заговорил тем бесцветным голосом, какой бывает лишь при чтении вслух: