«В этом доме с 1937 по 1941 г. и с 1945 по 1947 г. жил выдающийся ученый, академик Константин Павлович Вязмитин».
Фамилия Алексея — Вязмитин. Это его отец. Марья Андреевна — жена. Но почему они Павла не расспрашивали? За кого они его приняли?
После завтрака Марья Андреевна спросила:
— Что же вы собираетесь сегодня делать?
— Попробую устроиться на работу, — ответил Павел.
— Хорошо, — непонятно сказала Марья Андреевна. — Пока у вас все наладится и выяснится, жить вы можете у нас. Вы нас ничуть не стесните. Как видите, квартира у нас большая, людей немного. А условие я вам поставлю только одно: не опаздывать к обеду. Обедаем мы в шесть часов. Но если придете раньше — пожалуйста…
Черт знает что, — думал Павел. — Рассказал ли хоть этот Алексей о драке? Наверное, нет. Нужно скорее устраиваться на работу — и куда-нибудь в общежитие. Это какие-то сумасшедшие.
Ночью Павел представлял себе, как, очевидно, не спят Алексей и эта огромная тетка, Олимпиада Андреевна, как они, наверное, прислушиваются — не поднялся ли Павел, не обшаривает ли он ящики, не крадется ли в их комнаты с ножом в руках. Еще бы, из тюрьмы вышел с подбитым глазом, бандит.
Что Марья Андреевна может чего-либо бояться, ему и не пришло в голову.
Но на деле боялся он, а не они. Он, конечно, понимал, что Олимпиада Андреевна не станет прокрадываться в его комнату с ножом в зубах, чтобы зарезать его, но еще страшнее было, когда она утром, не спрашивая, почему у него разбито лицо, отозвала его к окну, взяла бутылочку с зеленкой и смазала ссадины. Когда он одевался в передней, он посмотрел на себя в зеркало и сейчас же отвел взгляд.
«А что, если туда больше не ходить?» — думал Павел, хорошо зная, что он вернется и что не отступит до тех пор, пока не поймет, в чем тут дело.
Троллейбусом он доехал до завода на окраине города. Сотрудник отдела кадров, величественный человек с чисто промытыми морщинами на большом породистом лице, посмотрел на Павла холодно и недружелюбно.
— Упал? — спросил он.
— Упал, — согласился Павел.
— Почему-то все пьяные участники дебошей и драк обязательно падают на лицо, — заметил работник отдела кадров. — Но мы хулиганов на работу не принимаем. У нас своих хватает.
На стене, недалеко от входа на завод, висела огромная доска, на которой были наклеены небольшие листочки. Все они начинались словом «Требуются». Требовались инженеры и врачи, разнорабочие и печатники, уборщицы и доноры, плотники и техники по радиоаппаратуре. Иногородним предлагались общежития, всем обещали всевозможные преимущества и льготы.