— После несданного зачета мы напились, — прошептал студент, низко опустив голову.
— Кто предложил? — проскрежетал император.
— Кто предложил? Не…не помню.
— Почему именно вы пошли на это?
— Тянули соломинки. Выбор пал на меня.
— Как сумели ввести в заблуждение?
— Мы шатались по городу и наткнулись на лавочку, торгующую артефактами.
— Все это более чем странно, — пробормотал император.
— Адрес, — это был уже принц Тигверд. — Быстро!
Баронет Гилмор назвал.
Хлопок — принц Тигверд и милорд Милфорд исчезли.
— Продолжаем, — приказал император. — Рассказывайте, молодой человек.
— Я надел браслет — и отправился к отцу.
— Почему он так болезненно отнесся ко всей этой истории? — спросил император
— Сказал, что она меня унижает… И требует, чтобы я…
— А потом повторили эту историю перед приглашенными друзьями отца.
Баронет поклонился.
— Идите на место, — приказал император. — Миледи Агриппа и барон Гилмор, подойдите ко мне.
Мы с отцом студента встали перед повелителем.
— Ну, что ж… Думаю, что императорское разбирательство закончено, — объявил император Тигверд. — Результаты тоже ясны — невиновной стороной признается миледи Агриппа. Виновной, в свою очередь…
Я услышала частоту биения сердца стоящего рядом барона Гилмора, почувствовала его ритм — и поняла, что как только император скажет о виновности баронета, оно просто разорвется — и никто ничего не успеет сделать.
Сделала жест императору, на всякий случай показала татуировку на ладони, прижалась к барону Гилмору. Одну руку — на его сердце спереди, другую — сзади.
Зал ахнул — только целители поняли, что происходит.
Отсылаю импульсы целительской магии, чувствую поддержку — целитель Ирвин уже рядом. Это хорошо…
Тяжело — барон не хочет оставаться, сопротивляется. Пытается даже оттолкнуть меня. Но его уже валят на пол — милорд Швангау и сам император.
— Ну уже нет! — шиплю я, как самая ядовитая змея этого мира — шипохвостая мумамба. — Не выйдет. Вы будете жить!
— Зачем? — складываются его губы. — Чтобы… извиниться перед вами?
— Не только! — кричу я, выкладываясь полностью, заставляя его сердце биться в нормальном режиме. Пусть ускоренном — но стабильном.
— Извините, — шепчет он. — Я виноват.
— Молчите. Дышите. Ровно. Вот так…
— Я извинился — отпустите меня.
— Нет.
— Почему?
— Потому что я ненавижу смерть!