Она беззвучно рассмеялась. «Того, кто одержим демонами, называют больным, — подумала она. — И пытаются демонов изгнать. Кайафа одержим своим богом. Не исполнен верой в бога, не ведом этой верой, а именно одержим. Можно ли его назвать действительно верующим, его и ему подобных? Или его следует называть одержимым и постараться изгнать этого особенно опасного демона?»
Прошло более трех часов, прежде чем Колумелла с остальными двенадцатью воинами появился возле гостиницы. Он выглядел уставшим и немного подавленным. Даже не присев, он выпил глоток разбавленного вина, съел кусок хлеба и приказал:
— Поехали, ребята, вперед, вперед! Нам нельзя терять времени!
Когда они тронулись в путь, он отдал еще несколько указаний. Клеопатра подождала, пока он разобрался со своими младшими офицерами, а потом подогнала свою лошадь поближе к нему.
— Что так долго держало тебя, господин?
Советник посмотрел на нее искоса и с мрачным выражением на лице произнес:
— Йегошуа. Кто же еще?
— А что произошло?
Колумелла ответил не сразу. Его челюсти двигались так, будто он разжевывал коренными зубами твердое как камень зерно. Наконец, он сказал, не глядя на Клеопатру:
— Сейчас его как раз распинают на кресте. — Потом он протянул руку и схватил ее за плечо. — Не упади с лошади!
У женщины перехватило дыхание. Она была потрясена до глубины души и почувствовала, что ее глаза наполняются слезами.
— Распинают на кресте? Но… вы же говорили, что он праведник!
— Он и есть праведник, но он… глуп. Нет, он не глуп, но он исполняет какую-то миссию. Я не знаю. У меня создалось впечатление, что он хочет умереть.
— Но почему?! — Ее голос сорвался на крик.
Колумелла приложил палец ко рту.
— Не так громко. Кайафа выдвинул обвинение, и Пилат вынужден был начать судебный процесс. Ускоренный процесс, согласно нашему праву. Если бы царь отпустил Йегошуа… Но даже тогда. Ирод Антипа не имеет никакой власти в Иерусалиме.
— Но если Йегошуа праведник и все, что Кайафа против него выдвигает, сплошная бессмыслица…
— Я согласен с тобой. Но для Кайафы и остальных очень важно сохранить свое положение, власть, влияние. А Йегошуа угрожает им, потому что он по-другому излагает их веру. Он хотел, чтобы люди могли жить со своим богом без толкователей святого писания и без первосвященника. В любви, а не в страхе. Мечтатель.
Он замолчал. А Клеопатра, ощущая свою беспомощность, повторила вновь:
— Но если он праведник…
— Ирод отослал его назад, к Пилату, — спокойно пояснил Колумелла. — С замечанием: «Мне не в чем его упрекнуть». Пилат сказал то же самое. Он хотел быстро провести процесс, формально, а потом отпустить его. Но… Йегошуа не дал ему этого сделать.