Раздумывая, римлянин молчал.
— К чему ты клонишь? — спросил он после недолгой паузы. — У нас что, есть общие цели?
Лицо Клеопатры было бесстрастным. Она старалась ни одним движением не выдать своих чувств. Например, радости по поводу того, что ей быстрее и легче, вопреки ожиданиям, удалось подойти к этому моменту в разговоре. Она опустила взгляд.
— Могу я открыться тебе? — Женщина нашла свой голос убедительным: немного робкий, но не униженный. Княгиня, которая ищет помощи, но не просит о ней.
— Попробуй, — непринужденно сказал Руфус. — Но я не могу тебе ничего обещать, кроме честности. В какой-то мере…
— Честность и порядочность — добродетели римского воина. Не так ли?
— Кто-то однажды сказал, что добродетель это не то, что мешает, а то, что понуждает к действию. Так что действуй.
Клеопатра сделала вид, что колеблется. Потом она глубоко вдохнула и, как бы решаясь, начала:
— Ну, тогда слушай. Я нуждаюсь в помощи, за которую, я надеюсь, смогу заплатить. — И добавила: — При условии, что мне помогут достичь моей цели.
Руфус слегка отклонился назад и скрестил руки.
Она ждала. Но так как реакции не последовало, ей пришлось продолжить:
— Существует кое-что, чего меня бессовестно лишили. Я хочу это вернуть. Тогда я смогу заплатить за любые оказанные услуги, и мне больше никогда не придется обращаться за какой-либо помощью.
— Мы посланы сюда не для того, чтобы заниматься поиском утраченного, — заметил Руфус. — Мы охраняем мир империи. И торговлю.
— Знаю. Но недавно я была в вашем лагере и кое-что слышала. Это дает мне надежду и подсказывает, что у нас общие цели.
— И что же ты слышала?
— Что вы покинете Аден и пойдете на север.
— А, — скривился Руфус. — Опять кто-то не смог удержать язык за зубами.
— Не сердись. — Клеопатра мягко улыбнулась. — Ты же знаешь, как тяжело одинокому воину устоять в разговоре с красивой женщиной.
— Значит, кто-то рассказал об этом одной из твоих служанок? Ты ведь все время была со мной.
— Кстати, мы могли бы продлить это время и провести его более приятно. — По предварительной задумке в этом месте она должна была посмотреть на него широко открытыми глазами, сделать так называемый проникновенный взгляд, но сейчас она решила, что Руфус и так достаточно увлечен, поэтому не стоит изображать из себя волоокую Афродиту. Быть может, он даже не удостоил бы ее ответным взглядом. А в ситуации, когда приходится одновременно соблазнять и отталкивать мужчину, нельзя переигрывать.
— Продлить и приятнее провести? — Руфус слегка усмехнулся, глядя на кровать. Затем снова повернулся к ней: — Скажи мне откровенно, чего ты хочешь?