Явно ошеломленные, стражники пропустили его. В это время рядом с Деметрием вынырнул Руфус и прошептал:
— Не волнуйся. Мы договорились. Ты должен воспользоваться тем, что ворота открыты.
Леонид, который сидел на первом верблюде, спрыгнул, посмотрел на Деметрия, взялся за поводья, свисавшие с головы верблюда, и потянул его за собой. Стражники, так и не успевшие сообразить, что происходит, не препятствовали ему и только недоуменно смотрели на тронувшийся с места караван.
Курица нашла змеиные яйца и стала их высиживать. Ласточка сказала ей: «Что ты там себе высиживаешь? Когда оно вырастет, оно начнет свои злодеяния с тебя».
Эзоп
Комната была обшарпанная и душная. В одном углу лежало несколько мешков, набитых соломой, а поверх них кожаное покрывало. Это была постель. На шатающемся столике рядом с двумя крохотными масляными лампами стояли кувшин и тазик. Глаука наполнила кувшин водой из колодца и принесла его наверх. Оконный проем, у которого находилась убогая постель, был почти наглухо закрыт кожаной занавеской.
Клеопатра налила в тазик воды, разделась и помылась. Мытье показалось ей таким же убогим, как и постель, комната и вся гостиница. Потом она мысленно добавила: «И вся страна». Песок и камни, песок и жара, песок и горы, песок и верблюды, горячие камни, песок в пище… и плохое общество. По сравнению с обществом верблюды казались обходительными, а камни плодородными.
Женщина погасила одну из ламп. Обнаженная, она подошла к оконному проему, подняла кожаный занавес, выглянула в ночь и стала обсыхать, наслаждаясь прохладным воздухом. Вдалеке она увидела несколько огней и очертания крепости на фоне звездного неба. Загон, в котором находились животные и грузы, был с другой стороны здания. Клеопатра пыталась убедить себя, что должна быть довольна представившейся возможностью хоть немного расслабиться и отдохнуть, пусть даже в таких условиях. Но все было бесполезно.
Она старалась думать об Александрии, Мемфисе, о просторных прохладных помещениях и роскошных банях. О мраморных стенах. И быть может, о последних она вспоминала слишком настойчиво, потому что ее мысли соскальзывали, как с мраморной поверхности, к тем событиям, о которых она не хотела думать. Притеснения, ложь и поражения. С огромным трудом она оторвалась от прошлого, стараясь переключиться на светлые мечты о будущем. Но настоящее мешало ей. Гостиница, песок, верблюды, усталость. И стук в дверь, скорее похожий на царапанье кончиками пальцев. Она подумала, что это Арсиноя хочет ей о чем-то сообщить, или Глаука, или Таис. Она подошла к двери и сняла запор с бронзового крючка.