Георгий Иванович знал все обо всех. Информация была его коньком. Он жил ради информации. Штольц был важной частью странной системы, где порядок поддерживался осведомленностью. Все считали главным фюрера… Да, фюрер правил Четвертым рейхом, но не был самым важным, определяющим звеном в системе. Им стали те, кто ведал информацией. Кто выбирал, в каком объеме ее предоставить правящей верхушке. Скромный штандартенфюрер Георгий Иванович Штольц держал в руках ниточки, которые позволяли влиять на решения великих. Хотя по серо-стальным глазам и плотно сомкнутым узким губам невозможно было угадать, что там творится в этой лобастой светлой голове. Подчиненные и равные ему по должности или званию одновременно побаивались и уважали его, уж слишком многое он знал про их дела. Многие их приключения, нередкие залеты и «подвиги» наверняка отложились где-то на полочках бескрайней памяти Штольца. Они ошибались: он знал не немного… он знал о них абсолютно все. И если бы они догадывались об объеме собранного на них компромата, Георгий Иванович не прожил бы и пяти минут. Феноменальная память позволяла ему не вести записей. Поэтому периодические проверки и обыски для контроля всех без исключения не приносили результатов. Компромата на самого штандартенфюрера не было, а значит, и не было способа повлиять на него. Начальство видело исполнительного, странного, но очень полезного немца, который иногда, как бы невзначай, подкидывал им идеи, позволявшие предстать перед фюрером в выгодном свете.
Занимаясь перекладыванием бумажек для видимости «кипучей деятельности», Штольц в который раз анализировал ситуацию на «фронте». Редкие позиционные бои в перегонах и коммуникациях с Красной линией затягивались, что было ему на руку. Где-то рубежи были отбиты на считаные метры, в другом месте – отданы. Война с коммунистами давно перешла в стадию окопной. Хотя она и подрывала экономику обеих сторон, в конечном итоге, как это ни грустно осознавать, станции Четвертого рейха проиграли эту войну. Сказывался больший экономический и людской ресурс коммунистов. С сосредоточенным видом, как будто решал шахматную задачу, Георгий Иванович обдумывал свой следующий ход. «Надо бы где-то их ослабить. Нужен второй фронт. Очень нужен, иначе через год от Рейха останутся одни воспоминания». Он покрутил в пальцах карандаш, словно собирался записать ускользающую идею. «Зреет недовольство в рядах чегеваровцев против инертной политики Москвина. Надо будет наверх – через начальника контрразведки – протолкнуть идею об их финансировании. Пускай даже не напрямую, а через посредников…» Он даже ухмыльнулся, оценивая изящество этой идеи. «Так даже лучше. Заставить коммунистов драться с коммунистами, как это по-иезуитски. Генералу это понравится… опять будет пыхтеть от удовольствия, когда фюрер поставит его в пример остальным. Как там говорил Шеф в «Электронике»: «У каждого должна быть своя кнопка».