— Я поискала еще в Интернете, пока тебя ждала. Так вот после того, как эта маска была выставлена в Лондоне, в Галерее Искусств, случился неприятный курьез — посетителей накрыл приступ энтеровирусной инфекции.
— С горшков не слезали? — хмыкнул Старцев, а сам про себя подумал, что ничуть не удивлен.
— И это тоже. А что нам делать? Это в Лондоне она дала небольшую реакцию. Кстати, все волшебным образом прекратилось, как только они ее вывезли.
— В идеале — сжечь, конечно, — мечтательно проговорил Старцев.
— Это в идеале. А кто ж тебе даст.
— Ладно. Давай сюда этого Челентано. Пусть он забирает остальное, а с этой красотой надо будет работать. Кто у нас разбирается в африканской магии?
— Назеф?
— Он же в Москве.
— В Москве, — кивнула Катя. — Я ему позвоню.
— А я тогда Ирме. — У бывшей жены что-то изменилось в лице.
— Слушай, Кать…
— Довольно. Это не мое дело. Ищи. Может, и в Питере умельцы есть.
И они разошлись по разные стороны ангара, чтобы позвонить.
— Что у тебя? — спустя какое-то время спросил Старцев, стараясь не смотреть на маску — как-то она его напрягала.
— Велел в город не вывозить, сейчас будет выяснять, кто нам такую красоту организовал. А у тебя?
— Мне нашли какого-то уважаемого Вудуиста.
— И где тебе его нашли?
Старцев хмыкнул:
— На шестой линии Васильевского острова.
— Обалдеть. И все-то у нас в Петербурге есть!
— Есть все, — рассмеялся Старцев. — Тут еще нашли пантеру на кладбище и сатанистов в роще Перуна, которые занимались сексом с русалками. Почему бы не быть уважаемому представителю магии Вуду на Васильевском острове?
2 июля 13: 50 Шестая линия Васильевского острова
Маг сидел неподвижно. Огромная комната была освещена лишь одной массивной свечой в углу. Стены плотно увешаны масками, шкурами гиен и леопардов; статуэтки, мешочки с травами, порошки, масла, — все это разбросано в пространстве, казалось, в чудовищном беспорядке, но на самом деле это был порядок. Нерушимый, четко выстроенный, веками проверенный, пульсирующий вместе с ударами его сердца порядок, бережно хранимый жрецами его рода из поколения в поколение. Все это он привез с собой, так как в каждой вещи была заключена часть его силы.
Три с половиной года он в этой стране. Жители этого города с интересом и уважением относились к магии. Еще бы… Этот удивительный город был напичкан артефактами, — он был соткан из магических нитей, которые, мерцая всеми цветами радуги в сумерках, — текли, дышали, пульсировали… Важно, таинственно, с достоинством, — эти потоки текли к Петропавловской крепости. Именно поэтому он полюбил там гулять, — чувствуя, как бьется сердце таинственной, неведомой совершенно, но удивительное дело — близкой его душе магии.