— Петр Алексеевич! — замотал головой друг и сподвижник, — прикажешь первым на стену взойти, как в Нарве — пойду и не охну. Прикажешь нестись на другой конец России — без сна, без отдыха — только прикажи. Все сделаю. Себя не пожалею. Верен ведь тебе, как пес. Но умоляю — не ввози сюда коллекцию эту проклятую. Кровью ведь умоемся!
— Ты тут совсем разум потерял!
— Это ведь твой парадиз, твой рай. Твоя душа — сам говорил. Прошу тебя — не надо!
— Я всю державу выламываю, на дыбы ставлю, чтоб из дремучести вытащить. Дубиной в науку гоню. Суеверия, в коих погрязли, изничтожаю! А ты. Ох, люди, люди! — И Петр заметался по парадной зале. Потом остановился, долго всматривался в Меншикова. Тот стал мокрый как пойманная мышь под златотканым парадным камзолом.
Никогда в жизни ему не было так страшно. Ни на равелине вражеской крепости, куда он с воем ворвался один и отбивался несколько длинных-длинных минут, пока подоспели преображенцы. Ни несколько лет назад, когда он попался на краже казенных денег — и царь бесновался так, что пришла мысль — «все, точно забьет».
Но страха не было…
А вот сейчас… Под пристальным взглядом черных глаз… Меншиков склонил голову:
— Прости, государь. Я все сделаю, что ты прикажешь.
— Экспонаты в Кабинет натуралий скоро прибудут. Все разместишь.
— Слушаюсь.
— И если действительно есть какая-то опасность для жителей — предотвратишь. Ты, в конце концов, для этого в город губернаторствовать поставлен. А не для того, чтоб царю советы непрошенные давать. Или деньги казенные разворовывать…
— Петр Алексеевич! — с обидой в голосе протянул Меншиков, поняв вдруг, что гроза его опять миновала.
Когда царь и придворные покинули дворец генерал-губернатора — Петр по каким-то своим соображениям предпочитал устраивать приемы именно здесь — Меншиков кликнул денщика:
— Степаныч. Прохора позови!
— А кто это? — удивился слуга.
— О, брат! — Меншиков с наслаждением стащил с головы пышный напудренный парик и отшвырнул его сторону. — Это наш нынешний истопник, бывший каторжник. Он возьмет на себя задачи по обеспечению безопасности столицы. И отряд ему надо подобрать…
Упорно звонил телефон. Старцев посмотрел на номер — как кстати. На ловца и зверь бежит.
— Добрый день, мастер Лисатти.
— Добрый день, Егор Иванович, — было слышно, как улыбается маг. — Как ваша девушка?
— Спасибо, хорошо. Это действительно оказался глубокий транс.
— Хорошо, — ответил мягкий, бархатистый голос, и мастер стал прощаться.
— Я вот хотел у вас спросить… — вдруг Старцев понял, где он видел небольшие ракушки, которые сегодня бросились ему в глаза в комнате погибшей. — Ракушки, с помощью которых вы совершали ритуал… Забыл, как они называются…