Оказалось, я даже не умею правильно резать лук. Вчера вечером мне для начала пришлось учиться держать луковицу так, чтобы она не выскальзывала из-под ножа.
– Интересный прием, – заметила Жасмин, которая дежурила вместе со мной, и засмеялась, глядя, как я пытаюсь насадить скользкую луковицу на кончик ножа. – Как тебя угораздило дожить до таких преклонных лет и не научиться резать лук?
Я пожала плечами.
– Девятнадцать лет как-то пролетели мимо, о лукомудрая.
(Я делаю вид, что мне девятнадцать, и в этом тоже никто не сомневается.) Понаблюдав за Жасмин, я разрезаю луковицу пополам, а потом мелко шинкую, сразу обнаружив, что это гораздо удобнее. В тот раз я пожалела – и сейчас жалею, – что бедная пара, которая меня удочерила, не научила меня таким вещам. Мужчина иногда жарил по воскресеньям мясо. Женщина готовила постоянно: чистила овощи, варила питательные супы, стряпала пресные ужины из чечевицы и мяса, выращенного этичными методами, пекла печенье почти без сахара. И не учила меня ничему.
О наследии, доставшемся мне от Хинчклифф и Карра, я стараюсь не думать. Здесь я не вижу ни новостей по телевизору, ни газет. Я начинаю учиться говорить и писать по-португальски: в первый же полный день работы со мной разговорились на своем родном языке двое девятилеток, пока заканчивали рисунки после урока. И покатывались со смеху, слушая мой беспомощный лепет.
Я целиком и полностью сосредоточена на детях. Ходить к нам на уроки может любой ребенок, живущий в фавеле, надо только записаться, а детей здесь множество. Сюда они ходят с четырех до одиннадцати лет, но на этом обучение не заканчивается: мы преподаем английский в средних школах, несколько раз в неделю даем уроки для взрослых в разных помещениях по всему району. Мне еще не доводилось учить взрослых, мысль об этом немного пугает.
Здешняя жизнь видится мне отнюдь не в розовом свете, как бы она ни отличалась от моих прежних представлений о «трущобах». Я знаю, что эти дети и их родители сталкиваются с всевозможными трудностями, каких я даже вообразить не могу. Знаю о проблеме наркотиков. Знаю, что здесь есть банды и оружие. А денег недостаточно. Все это я знаю из разговоров с Беном и Марией, и судя по тому, как они об этом говорят, все действительно очень сложно. Но своими глазами я не видела ничего, потому что крепко держусь за свое место в школе.
Еще я знаю – когда разрешаю себе думать об этом, – что, если бы моих биологических родителей не арестовали, моя жизнь была бы адом. Я никогда бы не стала Эллой Блэк, я была бы другим человеком, обо мне не заботились бы, я могла умереть, как оставленные без присмотра дети, о которых сообщают в новостях в Интернете. Может, меня тоже выбросили бы в канал.