Я ей не малышка. Я – это я, хоть и не знаю даже, как меня зовут. Наверное, надо снова стать Эллой Блэк. Быть Джо я просто не могу – теперь, когда знаю, что так зовут ребенка Аманды Хинчклифф и Уильяма Карра.
– Ты была умницей. – Она поднимает голову. – Тебе жилось просто зашибись. Извини, что я так выражаюсь.
– Я была несчастна.
– У тебя все было прямо-таки идеально. Джо, моя Джо. Моя Джолин росла так, как полагается.
– Неправда.
– Иначе такой жизни ты бы даже не узнала. Ты просто не понимаешь.
Я сжимаю кулаки.
– Но счастливой я не была. У меня… – Помолчав, я продолжаю: – Мне не давали покоя дикие мысли. А ты?… Когда ты совершала преступления, тебе казалось, что это твое другое «я» управляет тобой? Ты слышала звон в ушах?
Она недоумевает.
– Нет, птенчик мой. Я всегда была собой. Все это – моих рук дело.
Облегчение настолько острое, что я не смогла бы устоять на ногах. А я и не подозревала, что мне хотелось спросить об этом, но теперь вижу: вот оно, единственное, что мне надо было узнать. Бэлла только моя. Никакое она не генетическое наследие.
Она всматривается в меня. Потом качает головой и тяжело вздыхает.
– Разреши мне быть в твоей жизни, – просит она. – Я ведь ни в чем не виновата, нисколько. Да, я понимаю, стать тебе матерью я не смогу. Но разреши мне быть другом. Я желаю тебе только добра.
– Нет, – говорю я. – Нет, и все. И даже если ты скажешь, что умираешь или еще что-нибудь, – все равно нет. Мне плевать. Нет и нет. Ты не имеешь права. Нет.
Я встаю. Глаза почти полностью застилает туман. Надо сейчас же отойти от нее, и я выхожу из кафе. Не оглядываясь, хоть меня и тянет. Какая-то часть меня хочет задать еще миллион вопросов, пусть даже ответы на них будут кошмарными. Только этого не хватало.
Я киваю Жасмин, она достает телефон. Жду не дождусь. Мне лишь бы очутиться подальше от Аманды Хинчклифф, и я бегу прочь.
Такси поблизости не видно, а в ждущий автобус лучше не садиться, потому что тогда в него сядет и она, поэтому я решаю идти дальше пешком. И направляюсь к туннелю, чтобы остановить первое же такси, какое выедет из него.
Обернувшись, я вижу, что она идет за мной. Лицо морщинистое, будто жеваное, вид такой расстроенный, что хочется броситься на помощь, но нельзя – я ведь знаю, что порадовать ее можно очень просто, назвав мамой, а я никогда и ни за что этого не сделаю. Вспоминаю о других женщинах, которые когда-то сжалились над ней, попались в ловушку и умерли мучительной смертью, и продолжаю идти к входу в туннель.
– Джо! – кричит она. – Джо! Подожди минутку!
Я не жду. Иду вперед. Чтобы уйти подальше от нее.