– И что, по-твоему, я должен был им сказать? – Он тоже поднялся. Они развернулись лицом друг к другу, стоя в разных концах кабинета, спиной к книгам. – Мне и самому непонятно, почему ты вычеркнула меня из списка контактов, когда носила и рожала нашего ребенка.
– Тогда позволь мне прояснить ситуацию. – Терпение Татьяны лопнуло, в груди клубилось раздражение. – Ты заявил, что никогда не повторишь подобную ошибку и не будешь снова со мной. Это последние слова, которые я услышала от тебя до того, как узнала о беременности.
– Так нечестно.
– Ты спросил, я ответила. И пусть это кажется тебе нечестным, мне тоже обидно, что ты разозлился на меня из-за того, что я хорошо сделала свою работу в суде. После той ночи я решила, что ты осознал, как заблуждался, обвиняя меня за то, что я выиграла дело. Я проснулась счастливой. Ты хоть знаешь, что я готовила тебе завтрак, когда ты вылетел из спальни? Специально попросила консьержа найти мне яиц и сковородку, чтобы самой приготовить тебе яичницу. Какая же я была дура!
Она не собиралась говорить ему этого, черт побери!
На мгновение он лишился дара речи. А потом тихо выругался.
– Я не винил тебя за то, что присяжные вынесли обвинительный приговор. – Он ударил кулаком по ближайшей полке. – Я просто подумал, ты захочешь узнать мое мнение как друга Маркуса. Его ассистентка не заслуживала – и не заслуживает – доверия.
– Я не могу выбирать клиентов и больше не желаю спорить с тобой по этому поводу. Одним словом, я посчитала, что мы преодолели эти разногласия, и тем больнее мне было узнать, что ты сожалеешь о проведенной со мной ночи.
– Значит, ты не сказала мне о Сезаре в отместку? – Он так на нее посмотрел, что она усомнилась в том, что они смогут растить сына вместе.
Боевой дух покинул ее, и она растерянно провела рукой по волосам.
– Я не сказала, потому что не выдержала бы, скажи ты, что Сезар тоже был ошибкой.
* * *
Два часа спустя Жан-Пьер возвращался обратно с самого неуютного ужина в его жизни. Ему кусок в горло не лез после того, как он узнал, что его лишили общения с сыном, поскольку мать ребенка сочла его самым худшим из представителей рода человеческого. Он не мог сидеть за столом и делать вид, будто все хорошо.
Он довел Татьяну до дома, не проронив ни слова, удостоверился, что она в безопасности, но внутрь входить не стал. В любом случае после стычки в кабинете сказать им было больше нечего, и они договорились поговорить обо всем завтра, когда оба немного остынут.
А до этого ему нужно срочно разработать план общения с нею. Однако ни о каком планировании речь идти не могла, пока он не выпустит пар.