И то, как он это сказал и как при этом смотрел в книгу, заставило мои ноги буквально примерзнуть к полу. Что он там увидел?
— А ты знала, Мышка, что когда сгораешь от любопытства, у тебя кончик носа удлиняется?
Что? Я тут же схватилась за нос, но быстро опустила руку, поймав ухмылку дознавателя. Надо было тотчас же пожелать ему спокойной ночи и гордо удалиться, вернув Кериасу холодную усмешку и продемонстрировав, что их с императором тайны меня не волнуют. Однако они волновали, и теперь — особенно сильно, поскольку затронули мои интересы и даже жизнь, сделав заложницей сиятельных решений.
— Так сильно хочешь посмотреть? — поднял брови дознаватель, наблюдая за внутренней борьбой, которая явно отражалась на моем лице. — Ну, иди сюда.
И он развернул книгу и резко сдвинул ее на край стола.
Шаг за шагом я приблизилась и вгляделась в желтоватые листы явно старого издания, а потом от удивления склонилась ниже, стараясь рассмотреть детали.
Это было некое жизнеописание особенно выдающихся личностей нашей империи, поскольку на обеих страницах шли биографии разных людей, а к каждой прилагался портрет. Первый лист полностью занимала история жизненного пути некоего барона, первооткрывателя западных земель, которые до его изысканий считались бросовыми и непригодными для обитания. На следующем листе поместились две биографии поменьше. Та, что занимала больше половины страницы, опять же принадлежала известному мужчине-историку, чье имя мне доводилось слышать. А вторая, как ни странно, касалась женщины, хотя мало кто из представительниц слабого пола обладал столь незаурядными способностями, чтобы быть включенными в издание, хранящееся в императорской библиотеке.
Сперва я прочитала имя — Инесса Асвальди, и наряду с фамилией в голове всплыло воспоминание об известнейшем музыкальном театре нашей столицы — «Асвальдский дом музыки», или, по-иростому, «Асвальди». Впрочем, всколыхнувшееся любопытство было утолено, когда я увидела чуть ниже строчку: «Золотой голос империи». Эта женщина была певицей, и именно была, судя по датам рождения и смерти. Она ушла из жизни молодой, в возрасте двадцати с небольшим лет, при этом за время короткой и головокружительной карьеры настолько поразила собственным талантом современников, что в ее честь назвали лучший театр. А вот следующие строчки заставили меня буквально замереть и перечитать их заново: «Первая фаворитка только взошедшего на престол императора Ириадена авин Тартос амон Монтсеррат». Затем — еще несколько предложений о весомом вкладе в развитие музыкальной культуры империи и основании целого музыкального направления, а последняя строчка рассказывала о гибели певицы в результате несчастного случая. На этот раз я изучила дату не вскользь, а прикинула, что некое трагическое происшествие имело место лет десять тому назад.