– Странно всё это. Рассказал ты мне дивные вещи, спокойно так, с толком и расстановкой.
Митяй сунул руки в карманы белого халата, посмотрел на подкуривающего Кондрата.
– А что ты хочешь? Чтобы я волосы на себе рвал? Чтобы кричал от восторга? Или от ужаса? Брось, не впервой это. Случаи разные встречались. Ты работаешь в Первомайском пять лет, живешь в Яндыре всю жизнь, а много ли сам видел? Такого чтобы за душу, или до коликов ледяных? Пожалуй, ничего и не видел. А почему не видел? Потому что не хотим мы видеть. Копаться в чужих делах, замечать чьи-то проблемы. Зачем? Нам и так хорошо. Живем, работаем, роемся там чего-то в своей жизни, своих делишках. Главное, чтобы нас не коснулось. А вот когда нас касается, тогда и появляются и Стасы, и свет загадочный. Это всё от того, что случилось это с нами. Не с дядей с соседнего двора, которого потом в психушку, не с тетей, что строчит заяву за заявой, не-е. Это случилось с нами, вот тогда мы носом рыть начинаем, копаться, выяснять, – Митяй почесал затылок. – Ладно, философствование все это. Эх, Леший! Ну, да, я пойду.
Экперт театрально отдал честь и вышел.
***
«… Это пока нас не коснётся!.. Вот тогда рыть начинаем, копаться, выяснять!»
Да, именно так, тогда и рыть, и выяснять. Вот только не касается это Кондрата. Не хочет Леший, чтобы это его касалось. Потому ни рыть, ни выяснять не будет. Да, вот такие они, менты! Лишний раз не пошевелятся. А причем здесь вообще менты? С него кто-то спрашивает? Кто-то требует узнать, что случилось со Стоговой? Родственники её приходят, друзья? Или за Стаса? Кто-то требует с майора отчета? Нет. Значит и не нужно. Никому не нужно. А Кондрату и подавно.
Он выскочил из маршрутного такси и торопливо бросился к дому. У самого дома, когда Кондрат уже входил в подъезд, раздалось четкое, громкое:
– Кар!
«Тьфу, ты чертовка!» – про себя выругался Кондрат.
Ворона сидела в нескольких шагах от него, на детской качели.
– Кыш, дура! – замахнулся на птицу Леший. – Раскаркались, видишь ли.
И поторопился в подъезд. Прикрывая дверь, бросил взгляд на качели, вороны не было. Зато несколько других сидели на бордюре у тротуара, смотря на него черными круглыми глазами. Кондрат потер внезапно взмокшую шею. Нехорошо это, и дело не в похолодании и Ешевских приметах. Просто нехорошо. И на душе разом стало тоскливо и тревожно.
***
Дверь громко хлопнула, когда Кондрат вошел в квартиру. И тут же из кухни выглянула тетушка. Из-а её спины выпрыгнула Тайра и бросилась Кондрату в ноги крутясь и ластясь.