6.2. Затухание северной опасности
Специального внимания заслуживают перемены в восприятии России как военной угрозы – хотя бы потому, что вопросы безопасности традиционно представляют сферу особого интереса для науки о международных отношениях (как в ее традиционном, так и в ее критическом изводе), но также и потому, что эта область всегда служила одним из основных полей слияния политической и социокультурной конструкций. В этом параграфе рассматривается процесс постепенного отказа от восприятия России как угрозы, произошедшего после распада Советского Союза. В целом можно сказать, что изменения в дискурсе безопасности шли рука об руку с возникновением и стабилизацией понятия «новой России», постепенно распространившегося в более широком политическом контексте. Кроме того, прекращению восприятия России как военной угрозы способствовал фундаментальный сдвиг круга вопросов о безопасности в сторону Китая и Северной Кореи, однако достигнут он был посредством целого комплекса мер, направленных на укрепление доверия между двумя армиями.
Уже в 1992 году Кисино Хироюки, дипломат, работавший по заданию влиятельного Международного института за глобальный мир (институт возглавлял бывший премьер Накасоне), отметил в своей оценке России, что эта страна больше не представляет для Японии военной угрозы. В доказательство этого утверждения Кисино привел три основных довода: исчезновение коммунизма как государственной идеологии, дезинтеграция Советской империи и конец ее экспансионистской политики (Kishino 1992: 2–3). Не все представители оборонных кругов были готовы сразу же встать на столь оптимистическую точку зрения. Как и в общем дискурсе о России, перемены в восприятии угрозы тоже были постепенными и происходили крайне медленно по сравнению, например, с Соединенными Штатами, где военные проводили совместные учения со своими бывшими стратегическими противниками уже в 1994 году. Закату восприятия России как военной угрозы гораздо больше, чем конец «холодной войны» и распад СССР, способствовали более широкие перемены в самом японском дискурсе безопасности, вызванные проблемами Северной Кореи, Китая, а позднее и проблемой «мирового терроризма». Однако самым важным оказался, пожалуй, двусторонний «оборонный диалог», ведущийся с Россией начиная с 1996 года.
Как уже отмечалось, в начале 1990-х японские военные круги продолжали испытывать глубокую подозрительность по отношению к СССР, а затем и к России, несмотря на происходившие с ней значительные перемены. Вообще позиция оборонного истеблишмента оставалась амбивалентной, как бы отражая устойчивость социокультурной конструкции, отрицающей возможность изменений в несущей угрозу инаковости России. Однако в то же время игнорировать происходившие в России радикальные перемены, как и изменения в ее отношениях с другими западными странами, было невозможно. Поэтому японские оборонные круги отмечали позитивные перемены в российской военной позиции, но и параллельно продолжали подчеркивать исходящую от России потенциальную опасность.